Страница 7 из 9
Главным же вопросом, вызывавшим разногласия сторон, был вопрос о причинах периодических обострений напряженности вокруг Западного Берлина. С точки зрения западных держав, они вызывались нарушениями Советским Союзом и ГДР «свободы доступа» в Западный Берлин. С точки зрения СССР, основной причиной кризисных явлений в этом регионе была противоправная деятельность ФРГ в Западном Берлине, проводившаяся с согласия западных держав и при поддержке западноберлинского сената. Соответственно различались и взгляды сторон на то, какой вопрос должен был стать центральным в ходе переговоров. С точки зрения западных держав – вопрос о «свободном доступе» в Западный Берлин, с точки зрения СССР – о прекращении незаконных акций ФРГ в Западном Берлине и свертывании в этом городе деятельности, направленной против СССР, ГДР и других социалистических стран. Во главу угла советская дипломатия ставила фиксацию непринадлежности Западного Берлина к ФРГ и четырехстороннюю ответственность за него великих держав.[75]
На последовавших в апреле – июне 1970 г. встречах послов четырех держав стороны не только излагали свои позиции по различным аспектам западноберлинского вопроса, но и часто вступали в острые дискуссии о статусе Западного Берлина, причинах и обстоятельствах возникновения этого статуса. Так, на встрече послов 9 июня 1970 г. Абрасимов заявил: «Мои коллеги развивали здесь… тезис о том, что весь Берлин должен находиться на “особом режиме”, что существуют четырехсторонние права т ответственность в отношении Берлина в целом, что их права здесь вытекают из того же источника, что и права Советского Союза».[76] Раскритиковав эти тезисы, Абрасимов напомнил, что Берлин был взят советскими войсками и что они понесли здесь большие потери.
В ответ Раш заявил, что за годы Второй мировой войны военно-воздушные силы США и Великобритании совершили 223 налета на Берлин, причем последний 20 апреля 1945 г. Всего в бомбардировках города участвовали 29 037 самолетов, при этом потери составили 1092 самолета с их экипажами.[77] Подтекст этих высказываний сводился к тому, что не только советские войска участвовали в сражении за Берлин.
Более того, Раш сказал, что Берлин мог бы быть захвачен только войсками западных держав, причем без потерь, «если бы они приняли предложение немцев о капитуляции. К началу марта 1945 г., задолго до советского наступления на Берлин, предложения о капитуляции со стороны высшего германского военного командования приобретали настойчивый характер. Если бы мы приняли эти предложения, Германия была бы открыта для войск западных держав».[78]
Раш активно оспаривал высказывание Абрасимова о том, что «три державы пришли сюда (в Берлин. – Р. Д.) в начале июля 1945 г. по соглашениям с СССР и для вполне определенных целей, нашедших наиболее полное отражение в Потсдамских решениях». Назвав это высказывание неточным, американский дипломат сказал: «Как Вы заметили, три державы вошли в Берлин в первых числах июля 1945 г. Как известно, Потсдамская конференция начала свою работу лишь 17 июля, а последний протокол не был подписан до 2 августа. Этот протокол не касается вопросов, имеющих отношение к Берлину, которые мы сейчас обсуждаем. Возникновение нашей позиции в Берлине предшествовало Потсдамской конференции».[79]
Раш еще раз повторил известный тезис о том, что войска трех держав вошли в Берлин также и потому, что они были выведены с территории приблизительно в 50 тыс. квадратных километров, которая входила в советскую зону оккупации, но была занята весной 1945 г. англо-американскими войсками.
Подытожил Раш этот экскурс в историю вопроса и его международно – правовую плоскость словами: «Мое правительство считает…, что оно оккупирует свой сектор в Берлине по законному праву, вытекающему из поражения и капитуляции Германии и обретенному в официальных соглашениях между главными союзниками. Я суммирую: права США, Франции и Соединенного Королевства в отношении их пребывания в Берлине вытекают из того же источника, что и права Советского Союза».[80]
Не вызывало сомнений, что достичь единства взглядов по вопросам происхождения прав четырех держав в Берлине и статуса города было невозможно. В сложившихся условиях лучший способ решения проблемы заключался в том, чтобы вынести эти вопросы за скобки переговоров.
Для СССР одним из важнейших на переговорах был вопрос о «противоправных действиях» ФРГ в Западном Берлине. На заседании 9 июня 1970 г. П. А. Абрасимов подробно изложил взгляды советской стороны на различные аспекты этого вопроса.
Основной причиной возникающих здесь осложнений, подчеркнул посол СССР в ГДР, является «несовместимая с особым статусом Западного Берлина деятельность известных кругов ФРГ. Она не могла бы иметь место, если бы эти круги не встречали терпимого отношения и покровительства со стороны военных властей трех западных держав».[81]Абрасимов напомнил, что правительство ФРГ «десятки раз публично утверждало, что, с его точки зрения, Западный Берлин – это часть ФРГ, земля ФРГ. Представители Западного Берлина председательствуют в бундесрате как представители земли, входящей в состав ФРГ. Запад-
ногерманское власти и на практике ведут себя так, будто Западный Берлин принадлежит ФРГ. Заседания парламентских, правительственных, судебных органов ФРГ в Западном Берлине, выборы президента являются ничем иным, как попыткой осуществления актов государственного верховенства в отношении Западного Берлина».[82]
Абрасимов отметил также, что городская палата депутатов на каждой своей сессии «штампует решения о распространении на Западный Берлин законов, постановлений и международных соглашений ФРГ». Все это свидетельствует о том, что Федеративная Республика «хотела бы добиться максимально широкого включения Западного Берлина в свою государственную систему, аннексировать этот город».[83]
Особенно недопустимыми советский посол назвал следующие действия ФРГ:
«– Попытки… не признавать особое положение Западного Берлина и распространять не него свою власть, в какую бы форму они не облекались;
– демонстрация политических притязаний ФРГ на Западный Берлин будь то сессии бундестага, бундесрата или иных органов, заседания кабинета, визиты официальных лиц ФРГ для отправления здесь государственных функций или иные действия аналогичного характера;
– присутствие в Западном Берлине филиалов министерств и других правительственных органов и ведомств ФРГ;
– действия западноберлинских властей, а также органов ФРГ, направленные на нарушение союзнических постановлений и решений о демилитаризации;
– деятельность в Западном Берлине неонацистских и реваншистских организаций в любой форме и под любой вывеской;
– враждебная пропаганда с территории Западного Берлина против Советского Союза и дружественных ему государств».[84]
Абрасимов подчеркнул, что устранение этих явлений создавало бы необходимые условия, в контексте которых могли бы быть рассмотрены и другие вопросы. Оно не предполагало ломки существовавшего экономического и социального уклада жизни населения Западного Берлина и не наносило ущерба жизнеспособности города.
Принципиальное значение имели слова Абрасимова о том, что ГДР не выдвигает притязаний на Западный Берлин. Он особо подчеркнул, что в договоре 1964 г. между ГДР и СССР «содержится обязательство рассматривать Западный Берлин как самостоятельную политическую единицу». Это обстоятельств, по мнению Абрасимова, «в совокупности с признанием непринадлежности Западного Берлина к ФРГ и при соблюдении четырехсторонних соглашений и решений давало бы все необходимое для достижения взаимопонимания по обсуждаемым вопросам».[85]
75
Беспалов В. А. Указ. соч., с. 279.
76
АВП РФ, ф. 0742, оп. 15, п. 96, д. 23, л. 98.
77
Там же, л. 108.
78
Там же, л. 108–109.
79
Там же, л. 109.
80
Там же, л. 110.
81
Там же, л. 101.
82
Там же, л. 102–103.
83
Там же, л. 103–104.
84
Там же, л. 105–106.
85
Там же, л. 106–107.