Страница 4 из 9
В) В Западном Берлине и в отношении него не должна вестись деятельность, которая наносила бы ущерб законным правам и интересам сторон, нарушала бы общественный порядок или выливалась во вмешательство во внутренние дела других.[35]
Представители СССР на переговорах должны были делать ударение на том, что предпосылкой поддерживания нормальной и спокойной обстановки в западноберлинских делах является прекращение с территории Западного Берлина политической и иной деятельности, направленной против СССР, как стороны союзнических соглашений, и против союзных с ним государств. Если в Западном Берлине будут продолжаться демонстрации присутствия ФРГ, ее притязаний на этот город, если с территории Западного Берлина будет по-прежнему вестись подстрекательская пропаганда против ГДР, какое-либо взаимопонимание в западноберлинских делах будет недостижимо. Аргументируя эту точку зрения, советские дипломаты должны были ссылаться на пункт «д» документа американской делегации на Женевской конференции 1959 г. министров иностранных дел четырех держав («документ Мэрчента»), предусматривавшего сходные обязательства сторон.[36]
Если Западный Берлин используется в течение многих лет в откровенно враждебных ГДР и другим социалистическим странам целях, подчеркивалось в указаниях ЦК КПСС, это можно расценивать только как «выражение стремления определенных кругов вызвать здесь опасное напряжение. С точки зрения широких интересов укрепления европейского мира такое положение ненормально, а его дальнейшее сохранение чревато крупными осложнениями».[37]
Г) Советские представители на переговорах должны были руководствоваться тезисом, который гласил, что «в рамках своей ответственности и компетенции стороны будут оказывать содействие осуществлению экономических, политических, культурных и иных необходимых мирных связей Западного Берлина с внешним миром».[38] Подчеркивалось, что эта формулировка не выходит за рамки постановлений VI (Парижской) сессии Совета министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции, которыми была подведена черта под берлинским кризисом 1948–1949 гг.
Советской делегации предписывалось исходить из того, что хотя по соглашению между СССР и ГДР 1955 г. осуществление охраны, контроля и регулирования гражданского транзита на коммуникациях между Западным Берлином и ФРГ передано в ведение властей ГДР, соответствующие первоначальные права на установленных четырехсторонними соглашениями линиях связи закреплены этими соглашениями за Советским Союзом, и решение вопросов гражданского транзита между Западным Берлином и ФРГ предполагает необходимое участие советской стороны.
Советские дипломаты должны были подчеркивать, что «наше согласие на включение в договоренность указанного положения было бы существенным шагом с нашей стороны навстречу пожеланиям западной стороны по вопросам доступа в нынешних условиях, когда для осуществления доступа в Западный Берлин используются коммуникации, принадлежащие суверенному государству ГДР. Одновременно указывать на необходимость полного учета при осуществлении доступа суверенных прав ГДР».[39]
В соответствии с указаниями ЦК КПСС следовало обращать внимание партнеров по переговорам на то обстоятельство, что оказание содействия осуществлению экономических, политических, культурных и иных необходимых мирных связей Западного Берлина с внешним миром – вещь взаимная. Это предполагает, что будут пересмотрены положения, которые мешают развитию связей Западного Берлина с социалистическими странами, накладывают по сути дела секвестр на государственную собственность СССР в этом городе. Кроме того, нужно было прозондировать «возможность открытия в Западном Берлине советского представительства, указывая, что такой шаг способствовал бы урегулированию на месте многих практических вопросов».[40]
Указания ЦК КПСС предусматривали также отклонение возможных предложений западной стороны об интернационализации коммуникаций и создании международного органа по доступу в Западный Берлин. При этом следовало подчеркивать, что коммуникации являются неразрывной составной частью транспортной сети ГДР и совершенно нереалистично ставить вопрос о том, чтобы она согласилась на их отчуждение в той или иной форме. Вместе с тем советские дипломаты должны были отклонять как противоречащие четырехсторонним решениям возможные заявления трех держав о необходимости обеспечить «свободный доступ» в Западный Берлин и из него. Им предписывалось делать ударение на том, что «для связей между Западной Германией и Берлином был установлен разрешительный порядок. Он должен строго соблюдаться. Для его изменения нужна новая договоренность, которой не существует».[41]
Наконец, в пункте четвертом указаний предусматривалась возможность передачи представителям трех держав перечисленных принципов подхода к Западному Берлину в форме рабочего документа советской стороны. Выражалась также готовность зафиксировать взаимопонимание, если бы оно было достигнуто, в приемлемой для сторон форме.[42]
Советская дипломатия неукоснительно соблюдала эти указания ЦК КПСС с самого начала четырехсторонних переговоров.
Первая встреча послов четырех держав в рамках обмена мнениями по вопросам, касавшимся Западного Берлина,[43] состоялась 26 марта 1970 г. в здании бывшего Контрольного совета в Западном Берлине. Она началась в 10 часов 20 минут и закончилась в 13 часов 30 минут. Участниками встречи были посол СССР в ГДР П. А. Абрасимов, посол США в ФРГ К. Раш, посол Англии в ФРГ Р. Джеклинг, посол Франции в ФРГ Ф. Сейду де Классон.[44] П.А. Абрасимова сопровождали советник посольства СССР в ГДР Б. П. Хотулев, первые секретари посольства Ю. А. Гремитских, П. С. Хрусталев, третий секретарь посольства Г. З. Санников.[45]
Председательствовал на первой встрече К. Раш. Он открыл встречу и первым выступил на ней с программным заявлением.
Тепло поприветствовав всех присутствовавших, Раш сказал: «Мое правительство выражает удовлетворение по поводу этой возможности достигнуть в рамках нашей ответственности за Берлин и Германию в целом практических улучшений, которые могли бы уменьшить и опасность ошибочных решений в Берлине и вокруг него».[46] Раш сразу же поставил вопрос о базисе, на котором, по мнению США, возможно соглашение четырех держав. Он сказал: «Мы знаем наши права и ответственность в Берлине и намерены сохранить их. Мы надеемся, что наше совещание здесь будет рассматривать эти права и ответственность как основу и нам удастся рассмотреть вопрос о конкретных улучшениях».[47]
Американский дипломат настаивал на том, что статус «всего Берлина», выработанный союзниками в конце Второй мировой войны, по-прежнему существует и остается в силе. «Мое правительство, – заявил Раш, – придает большое значение поддержанию статуса Берлина в целом, который явился результатом победы союзников во Второй мировой войне и соответствующих соглашений между союзниками в период Второй мировой войны, в особенности Лондонского протокола от 12 сентября 1944 г. с изменениями».[48] По словам Раша, США, Англия и Франция скрупулезно соблюдали статус Берлина, «внимательно контролируя деятельность в западных секторах, включая деятельность Федеративной Республики. Мы не разрешали ничего, что было бы несовместимо с особым четырехсторонним статусом города».[49] Неудивительно, что Раш ни слова не сказал о масштабных политических акциях ФРГ в Западном Берлине, которые, по мнению советской стороны, и были главной причиной трудностей и осложнений, периодически возникавших вокруг этого города.
35
Подчеркнуто в оригинале. – Там же.
36
Там же.
37
Там же, л. 16 – 17.
38
Подчеркнуто в оригинале. – Там же, л. 17.
39
Там же.
40
Там же.
41
Там же, л. 18.
42
Там же.
43
Формулировка из протокола этой встречи, составленного советской стороной. – АВП РФ, ф. 742, оп. 15, п. 49, д. 22, л. 65.
44
Ф. Сейду вскоре заменил новый посол Франции в ФРГ Ж.-В. Сованьярг.
45
АВП РФ, ф. 742, оп. 15, п. 49, д. 22, л. 65.
46
Там же, л. 66.
47
Там же.
48
Там же, л. 67.
49
Там же.