Страница 9 из 64
Ей снились мрачные, холодные коридоры и тихие шорохи внутри полых стен. Летиция двигалась на ощупь, стараясь не сбиться с пути, и смутно сознавала, кто она и куда идет. Это знание пряталось в самой глубине и не желало подниматься на поверхность.
Летиция шла на стук: приятный, размеренный, знакомый, приносящий чувство покоя. Ровный стук трости по деревянному полу. В помещение не проникало ни лучика света, но она и не боялась темноты. Чего ее бояться? Темнота несет с собой вечернюю прохладу и отдых для глаз. Темнота таит в себе вечность.
Коридор сворачивал направо, выходил в большой, пустой зал. Стук трости стал отчетливее, громче: а вот и лестница, под которой стоит отец. Натан улыбнулся чуть натянуто, напряженно, дрогнула отцовская рука, едва не выронив трость. Стук прекратился. Он указал тростью куда-то позади нее, и Летиция, оглянувшись, судорожно выдохнула и прижала ладонь ко рту.
Тень отделилась от мрака зала, как нить, оторвавшаяся от полотна, разбухла и выросла в размерах за считанные секунды. Перед Летицией предстало что-то огромное и лохматое, мало напоминающее человека, хоть и стояло на двух полусогнутых ногах. В нос ударил звериный дух.
Тень приблизилась, запах усилился, стал резче. Летиция отшатнулась, из ее горла вырвался хрип, постепенно перерастая в крик - и проснулась.
На лбу блестели капли пота, а Локс сосредоточенно вылизывал ей лицо. Девушка спросонья столкнула его рукой, песик в ответ разразился возмущенным тявканьем, спрыгнул на пол и гордо удалился, помахивая пушистым хвостом.
Летиция села на кровати, подперев голову руками. Что это было? Продолжение детского сна? Она отмахнулась от этих мыслей, но упорно продолжала прокручивать кошмар в голове, цепляясь за детали, которые хотела запомнить. Стук трости, странное, чужое лицо отца, свет одинокой лампы, большая тень, накрывающая их обоих. Ерунда какая-то, не имеющая ничего общего с действительностью. Летиция потрогала лоб, холодный от пота: нет, не горячечный бред. Приснится же такое здоровому.
Вилл не пришла будить госпожу, и Летиции пришлось расчесываться и одеваться самостоятельно. Как оказалось, камеристки вообще не доискаться: она серьезно обиделась на подругу за то, что Летиция вчера оставила ее развлекать Урсулу Норт. Совсем от рук отбилась, думала госпожа ди Рейз, накидывая на плечи длинный, широкий плащ. Сегодня отсутствие Вилл было ей на руку - Летиция собралась в город прогуляться. Эти прогулки не одобрял никто, а особенно хозяин дома. Летиция же покидала поместье Рейзов в полной уверенности, что в простом платье и волосами, небрежно стянутыми в пучок, никто не признает ней высокородную аристократку.
Она выбралась из дома на цыпочках, прячась в нишах и за занавесками. Не исключено, что кто-то все-таки видел госпожу ди Рейз шныряющей по углам, но прислуга в таких случаях скромно опускала глаза и торопилась по своим делам. Ведь неизвестно, чей гнев принесет доносчику больше бед: Летиции или ее отца.
В кухню Летиция проникла через заднюю дверь, взглядом заправского воришки скользнула по горшкам, накрытым полотенцами, и безошибочно угадала тот, в котором были пирожки - горячие, недавно из печи. В один она жадно впилась зубами, несколько штук рассовала по карманам платья, а затем поспешила к выходу.
На пороге Летиция столкнулась с кухаркой: сильной, дородной женщиной невысокого роста. Пирожок выпал у госпожи ди Рейз изо рта, и она, потирая рукой ушибленное плечо, принялась шарить по полу в поисках утраченной добычи.
- Завтрака дождаться не можешь? - спросила кухарка, сердито уперев руки в бока.
- Да уж никак, - сказала Летиция, не отрываясь от своего занятия.
- Надавать бы тебе по рукам, - ответила Рут, которой давно перевалило за сорок. - Вот только взрослая уже.
- Я справлюсь, - пообещала Летиция, нащупала злосчастный пирожок и выскочила через дверь. Слава Богине, что Рут целыми днями торчала на кухне, и не знала, зачем госпожа по утрам ворует пирожки. Не с голодухи же, в самом-то деле, и не нищим подавать. Кухарка служила семье Рейзов больше десяти лет, никого не боялась и немедленно доложила бы обо всем Натану. Результатом сорвавшейся вылазки стал бы трехдневный домашний арест Летиции и ее камеристки - Вилл за то, что не углядела.
Перебросив плащ через железную ограду, Летиция ловко взобралась по дереву, удобно растущему у самого забора, и спрыгнула с ветки на другой стороне. Спрятала лицо в глубине капюшона, обошла ограду справа и начала спускаться с утеса по широким, каменным ступеням, густо поросшим травой. Отец говорил, что ступени были здесь с самого начала, когда Сильдер Рок только-только начинал строиться. По переезде Натан ди Рейз первым делом велел проложить дорогу для всадников и карет, идущую к главным воротам поместья.
От этих ступеней веяло древностью и тайной. Может статься, на том месте, где сейчас раскинулось поле для крокета, когда-то возвышался каменный алтарь, на котором приносились кровавые жертвы во имя Богини, и во время ритуалов Трехликая взирала на жрецов с небес, одаряя их своей милостью. Летиция не верила в проклятья. Только в благословения.
В Сильдер Роке здания возвышались шаг за шагом в сторону утеса, и Летиции пришлось долго идти по наклонной, чтобы добраться до центральной площади. В городе царила праздничная атмосфера: проходила весенняя ярмарка. Летиция, жуя пирожок, с минуту таращилась на тощего артиста, жонглировавшего апельсинами, и на смешную девчонку, корчившую забавные рожи с высокого помоста - как почудилось госпоже ди Рейз, эти ужимки предназначались ей одной. Летиция медленно шла вдоль купеческих рядов, нисколько не интересуясь товаром, когда ее внезапно схватили за локоть.
- Позолоти ручку, - сказала старая цыганка в цветастом платке. - Погадаю. На суженого, хочешь? Ты девушка молодая, красивая. Не хочешь узнать? - Летиция застыла с очередным пирожком в руке, таращась на цыганку во все глаза. Попыталась вырвать руку, но старуха держала крепко. - Шейлой меня кличут, - подмигнула цыганка, надеясь этим расположить к себе госпожу. Платьишко-то у девки простое, но кожа на ручках гладкая, шелковистая, на лице - ни веснушки. Шейлу нипочем не провести. - Вон мой шатер, - указала цыганка на палатку, скроенную из разного тряпья. - Позолотишь ручку? - повторила она, потому что госпожа явно не знала, чего хочет.