Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 20 из 118



1.

Этот сон наполняло пламя, мятущееся, разрываемое ветром, скрытое клубами дыма. Огонь летел по дороге, все ближе и ближе, а позади него шел страх, тяжелый и липкий.

Лабарту проснулся, сел, отбросив одеяло, — видение пропало, но осталось чувство.

Кто-то приближался к городу, — пьющий кровь, могущественный, Лабарту ощущал его издалека. И потому не стал медлить, не дожидаясь утра, покинул дом и вышел на южную дорогу.

Серп луны опускался к горизонту, едва различимый, юный. В сердце города протяжно ударил храмовый гонг — время первой службы.

Чего мне ждать? Кто стремится в мой город?

Всего две луны миновало с тех пор, как приходил демон из Ниппура, и теперь день и ночь Лабарту вслушивался, пытался уловить, не приближается ли другой пьющий кровь, не бродит ли кто-нибудь по берегам канала. Снова и снова вспоминал голос Тирид, перечисляющей законы Энзигаля.

К чему угодно он был готов, но не к такой встрече.

Еще миг – и чужак показался на дороге. Но он не шел, не бежал, — мчался, словно хотел обогнать ветер, опередить рассвет. Казалось, летит, не касаясь земли, но позади него клубилась пыль, дымный след.

Лабарту готов был отступить с дороги, пропустить этого безумца, превратившегося в скорость. Но тот, заметив его, остановился, поклонился и выпрямился, тяжело дыша.

Завязанные в узел волосы пришедшего пропылились и растрепались, лицо было бледным, как от жажды, а взгляд метался, ни на чем не задерживаясь надолго. Одежда на груди потемнела от крови, и, даже не приближаясь, Лабарту чувствовал, что это не человеческая кровь. Это кровь демона. Кровь того, кто стоял перед ним на дороге.

— Беги, — выдохнул чужак. Голос его был хриплым. — Пока они не пришли. Смерть, стрелы Инанны… Мы все умрем, и защиты не будет.

Этот демон был сильным, но страх окружал его, сквозил в каждом движении, в каждом слове.

Безумен.

— Я Лабарту, сын Шебу и Тирид, хозяин Лагаша, — сказал Лабарту, пытаясь заглянуть в глаза пришельцу. — Кто ты, что случилось с тобой?

 — Сын Шебу и Тирид, — повторил пришедший, и его взгляд прояснился. — Они были мудры, избрали верный путь, покинув страну черноголовых… Почему же ты не ушел с ними? — И, словно спохватившись, добавил: — Я Шуанна и был хозяином Киша.

Лабарту позвал его в свой дом, и Шуанна пошел, на ходу говоря о короткой передышке, об утомлении и долгой дороге.



— Ты гость в моем городе, — сказал Лабарту, когда они пришли. — Я найду кровь, которая смоет твою усталось, и мы будем говорить.

Шуанна кивнул и опустился на пол. Сел, прислонившись к стене, и бессильно уронил руки на колени.

Так велик его страх… Но кто мог напугать демона?

И было только одно объяснение.

Он безумен. Да, это так. Но хорошая кровь излечит его.

Лабарту знал, куда идти, и нашел то, что искал, у старого колодца.

Девочка, не достигшая еще брачного возраста, поставила кувшин на землю, готовилась зачерпнуть воды. Ее волосы блестели после утреннего омовения, движения были уверенными и легкими, а кровь светилась ярче рассветных лучей.

Лабарту окликнул ее, и она пошла за ним словно тень, покорная и безмолвная. Возле колодца старуха кричала что-то им вслед, умоляла, рыдая. Но Лабарту не оглянулся. Пища демонов — кровь, а вся кровь Лагаша принадлежала ему.

Когда хозяин Киша утолил жажду, они поднялись на крышу и Лабарту разлил пиво по чашам. Шуанна сделал глоток и запрокинул голову, ловя солнечные лучи. Он был все еще бледен, и руки его чуть заметно дрожали.

Как такое может быть? Он выпил всю кровь, до последней капли, силы должны вернуться к нему.

— Почему ты бежал? — спросил Лабарту. — Что случилось в Кише?

Мгновение Шуанна молчал, глядя на солнце, а потом начал рассказывать. Путался и сбивался, но Лабарту слушал, не смея прервать вопросом.

 — Хозяин Ниппура, Эррензи, и дитя его сердца, Тику… они виноваты… в храме, в ночь священного брака… они…

Неровная речь складывалась в образы, превращалась в рассказ.

В Уруке, городе Инанны, в ночь самого святого ее праздника, двое демонов убили жрицу, забрали ее кровь. Верховную жрицу, ту, что произносит слова богини, ту, что становится Инанной в ночь священного брака.