Страница 62 из 124
- Не томите! - вскричал Виктор. Его худое лицо исказилось от волнения.
- Я не могу сказать, что вы здоровы, - издалека начал доктор, - но МРТ показала, что опухоли эпифиза нет, однако железа у вас аномально большая.
- И что это значит? - Миллер нервно теребил в длинных пальцах крошечную отвертку.
- Мы пока выясняем, - сказал Семен Ефимович, - у вас уникальный случай. Нейрофизиологи хотят исследовать ваш мозг более досконально, - недовольно произнес хирург, решив, что посттравматический синдром налицо.
- Хорошо, - сказал Миллер, - мне надо закончить с прибором... - и повернулся к врачу спиной, пытаясь в неудобной позе орудовать над разобранным железом.
- И все же я настоятельно рекомендую вам лечь, - ответил доктор, покидая палату. Закрыв дверь, он предупредил медсестру:
- Я вызову к пациенту психиатра. Сегодня вряд ли он придет, скорее всего, завтра утром. Если я задержусь, расскажите ему об этом, - Семен Ефимович жестом указал в сторону Миллера, - на мой взгляд, пациент неадекватен. В историю болезни я пишу 'посттравматический синдром'.
- Я поняла, - вытянулось лицо полной медсестры, сменившей на посту милую Наташу.
- И добавьте в больничный лист пару инъекций феназепама: одну днем и одну на ночь.
- Конечно, - сделала себе пометку в тетради дежурная.
- Проследите, чтобы обязательно спал, - на ходу распорядился главврач, возвращаясь в свой кабинет к обеспокоенной матери Миллера, впервые услышавшей о страшном диагнозе, с которым один на один жил ее сын.
Когда врач вернулся, она, испуганная, сидела в кресле для посетителей.
- Елизавета Андреевна, мне неприятно вам это говорить, но нередко черепно-мозговые травмы негативно влияют на психику, - стараясь быть мягким, произнес хирург. - Анализ МРТ, как я уже вам говорил, выявил наличие аномалий в мозгу вашего сына. А только что Виктор Александрович разобрал очень дорогой физиотерапевтический прибор, доступный только для пациентов ВИП-палат, - преувеличивая ценность аппарата, бурчал в усы Семен Ефимович. - Я вынужден включить его стоимость в счет... и вызвать для консультации психиатра...
- Вы думаете, что мой сын сходит с ума?!
- Я ничего не хочу утверждать, но понаблюдайте за ним сегодня внимательнее, - шевелил хирург пышными усами, которые показались женщине приклеенными, настолько самостоятельно они выглядели на красноватом лице неравнодушного к выпивке доктора, - в любом случае, консультация специалиста лишней не будет. Вашему сыну нелегко пришлось...
- Да, - произнесла мать, вспоминая вчерашний день, - если надо, то надо. Но, Семен Ефимович, вы уверены, что рака нет?
- По нашим данным - нет, - развел руками врач, - хотя, судя по полученной из онкологического диспансера истории болезни, опухоль была. Смотрите сами, вот томограмма, сделанная почти две недели назад. Здесь отчетливо виден тумор на эпифизе, - Семен Ефимович хотел было показать пальцем, но передумал и воспользовался ручкой. Он обвел темное пятно опухоли на одном снимке, затем положил рядом другой и ткнул тупым концом ручки в изображение, похожее на крошечную сосновую шишку. - А здесь видите: опухоли нет, но железа увеличена до невероятных размеров... Кстати, анализ крови тоже изменился...
- Семен Ефимович, - взмолилась актриса, под шелковой блузой по спине катились ледяные капли пота, - только скажите! Это опасно для жизни?! Он будет... жить?!
- Я не знаю, - покачал головой врач, - не знаю. Всё неопределенно. Нужны обследования.
- Пожалуйста! - умоляла женщина, чувствуя себя раздавленной. - Семен Ефимович! Что угодно... делайте что угодно! Только спасите моего сына!
- Мы постараемся, - закряхтел врач, и снова усы пришли в самостоятельное движение, - но медицина не всесильна, особенно, когда мы не знаем, с чем бороться!
- Пожалуйста... пожалуйста! - повторяла безутешная мать. - Я прошу вас, сделайте что-нибудь!
- Успокойтесь, Елизавета Андреевна, рака нет, и это само по себе неплохо! - увещевал хирург. - С остальным как-нибудь разберемся. Хотите чаю? - внезапно предложил он.
- Нет, благодарю, - отказалась актриса, пытаясь взять себя в руки. - Я лучше к сыну пойду.
- Конечно. Ему нужна сейчас ваша поддержка, - согласился врач, - а я всегда к вашим услугам!
- Спасибо, - тихо ответила женщина и вышла в коридор. Прикрыв дверь, она прислонилась к стене, чувствуя слабость в коленях. В страшной реальности на женщину тяжелыми комьями навалилось чувство вины. У нее никогда не было времени на сына, а теперь, может быть, у него совсем не осталось времени ни на нее, ни на собственную жизнь. Надо сейчас идти и улыбаться, поддерживать Витю хоть как-нибудь, но, на самом деле, больше хотелось проснуться и узнать, что все это только привиделось, и тогда, вздохнув спокойно, включить воду в ванной, повторяя, как молитву: 'Куда ночь, туда и сон!'...
Но нет, не убежать и не проснуться: вот больничный коридор, по которому снуют врачи и пациенты, а там, чуть подальше палата, в которую она должна зайти бодро и не показать, что ее разрывает отчаяние. 'Сейчас. Сейчас, - уговаривала она себя, - еще минутку... Я соберусь'.
Елизавета Андреевна выпрямилась и направилась к палате. Она зашла в женский туалет, чтобы поправить у зеркала прическу и освежить макияж. Актриса растянула губы в улыбку, сначала искусственную, потом естественнее, тряхнула завитой головой и ровной походкой пошла к сыну, готовая к новой роли.