Страница 44 из 123
Я понял – ради этого мгновения я жил.
– Наверху! – крикнул Джерри.
Лодка накренилась, зачерпнула бортом ветер, и я увидел врага. Он падал на нас, неразличимый как ночь, его выдавали лишь звезды, мерцали на обнаженном клинке.
Я бросил весло, выхватил оружие, лодка шатнулась подо мной. Металлический жезл в моих руках был холодным, песни мчались в нем, звенели на острие. Но еще громче звучало волшебство в браслетах, – я не заметил, как оно толкнуло меня вверх, швырнуло в небо.
Я молчал, но весь мир пел за меня, и я летел.
Клинок сверкнул, я отразил его жезлом, и звездное небо закружилось. Ветер бил в лицо, отнимал дыхание, но я смеялся. Все небо стало моим, расступалось от каждого движения, от каждой мысли, – мне не нужны были крылья и небесные реки, я был сильнее их.
Я жил ради этого дня.
Мой враг оставался черной тенью, но он был так близко, что я различал песню его души, – она сияла и билась, тоскливая нота вплеталась в нее, звала все выше. Наше волшебство схлестывалось, расходилось кругами, и я все смеялся, не мог остановиться.
Враг забил крыльями, скользнул в сторону, – я позволил ему. И почти сразу рванулся следом, сквозь хлесткий ветер, холод и восторг. Враг вновь попытался обойти меня, попытался ударить, – но меч скользнул мимо, пронзил лишь воздух. Песни мчались вокруг нас, как смерч.
Я мог уничтожить врага, убить его в любое мгновение. Опьяненный полетом и схваткой, я помнил об этом. Помнил, но хотел вечно лететь, сражаться в небе.
Эли! Дымная пуля прострелила сердце песен, и я задохнулся, на миг перестал видеть врага и небо. Эли, помоги мне! Я внутри гор, она убьет меня!
Я рванулся верх, закружился, глядя как враг поднимается следом, ловит потоки. Не закрывая глаз, я вернулся в Рощу и запел.
«Я не знаю разрушительных песен, – сказал мне тогда Зертилен. – Но песня яда может убить. И может вылечить, все в твоих руках».
Песня потекла, раскаляясь, заполнила жезл, зазвенела, стремясь вырваться.
Враг все еще боролся с ветром – и я упал вниз, ударил жезлом, полоснул еще раз. Зазвенел металл, крыло разлетелось осколками. Волшебство вонзилось в тело врага, полыхнуло в крови, – я слышал гул яда, видел его огонь.
Я не дал врагу упасть, схватил его, мы вместе опустились на скалы. Он рухнул, едва я разжал руки, – песня яда бушевала в его сердце, пожирала жизнь.
Я сорвал с него шлем, швырнул прочь. В темноте лицо было неразличимо, но я видел как моя магия проступает сквозь кожу, несется потоками синего света.
Все волшебники учат язык врагов, вся Роща знает его.
Это важное знание, я не забыл его, и чужие слова пришли легко.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Лаэнар, – прошептал он. Отрава уже завладела его голосом, он стал прерывистым и хриплым.
– Лаэнар, – повторил я и запел.
Имя вернулось к нему и сомкнуло его песню с моей, как замыкают звенья цепи. Яд полыхнул еще ярче, но теперь подчинялся мне. Враг был в моей власти.
– Слушай внимательно, Лаэнар, – сказал я. – Мой удар был отравлен, и через полчаса ты умрешь. Ты умрешь еще раньше, по одному моему слову. Не пытайся ничего сделать, не пытайся никого звать.
Он кивнул.
Должно быть, песня яда открыла мне его душу: я не видел его глаз, но чувствовал страх – глубокий и неодолимый как морские волны. Враг бился об этот страх, он хотел жить.
– Я могу вернуть тебе жизнь. – Слова чужого языка поднимались из памяти, одно за одним, и позади каждого вспыхивала Роща, придавала мне сил. – Но твоя жизнь будет принадлежать мне. Ты хочешь жить?
Он снова кивнул – тень в росчерках яда.
– Я обменяю твою жизнь на жизнь моего друга, – сказал я. – Он внутри гор, ему грозит смерть. Ты можешь привести меня к нему?
– Да, – проговорил он. – Я видел, как они упали в колодец… Смогу.
Его страх опьянял меня.
– Если ты приведешь меня не туда – умрешь. И если мы придем слишком поздно – умрешь.
– Хорошо, – выдохнул он. – Не убивай Арцу.
Арцу? Вторая тень, напавшая на нас и сражающаяся сейчас с Тином в глубине гор, – это Арца? Хрупкая девочка, смотревшая на меня с ужасом и надеждой?
Нельзя думать об этом сейчас.
– Все будет зависеть от тебя, – сказал я. – Покажи, где они.
Я помог ему подняться, и мы взлетели. Я держал его за плечи, и он словно якорь, тянул меня на дно, – но браслеты были сильнее, небо все еще было моим. Я слышал песню лодки, – сумеречная и ясная она звала к себе, была совсем близко.