Страница 118 из 123
Я перешагнул порог.
Неужели совсем недавно моя тюрьма парила в вышине, в сиянии прозрачного потока? Пока я спал, и видения и отзвуки песен владели мной, мерцающий шар опустился на черные плиты пола, замер среди отвесных стен.
– Идем, – сказал тюремщик, и я молча последовал за ним.
Мы шли по коридору, прямому и светлому. И безлюдному, – никто не вышел нам навстречу, не появился из-за угла, не открылся ни один люк, ни одна дверь в стене. Словно пещерный город опустел, пока я спал, и все жители покинули его, разбрелись по миру.
Быть может, так и есть, ведь мир теперь принадлежит им.
Где бы они ни были, их волшебство осталось: холодными и жаркими искрами кололо босые ступни, звенело в каждом глотке воздуха. Песни темного города звучали так ясно, их пели зеркальные плиты и скрытая под ними толща каменных стен; ветер подхватывал их, шорох металла вторил ему.
Мой тюремщик шел впереди на полшага и не оборачивался, словно, не глядя чувствовал, иду я за ним или нет. Я смотрел на его крылья, прижатые к спине, на волосы, перехваченные темным шнуром, и думал: я могу попробовать бежать или напасть на него. Я не смогу освободиться, но умру, сражаясь.
Мысль об этом была далекой и тусклой, лишенной смысла.
Мы шли, пока коридор не кончился, – его заслонила стена, белая и гладкая. Свет ламп отражался в ней. Тюремщик прикоснулся к гладкой поверхности, и она разошлась под его ладонями, превратилась в дверной проем.
– Сюда, – сказал тюремщик.
Но сам не вошел, остался у распахнутых дверей. Я не мог прочитать его взгляд, он был лишенным выражения, спокойным. Я молча кивнул и шагнул внутрь.
И почувствовал, как стена сомкнулась у меня за спиной.
Человек, к которому меня привели, сидел за столом посреди большой комнаты. Это была даже не комната – зал, не меньше, чем зал во дворце в Атанге, тот, где я приносил присягу. Но только это место казалось полупустым и заброшенным: стулья и скамейки стояли в беспорядке, будто оказались здесь случайно; черные плиты штабелями громоздились вдоль стен.
Несколько мгновений я молча ждал, но враг не шелохнулся. Длинные волосы затеняли его лицо, но мне казалось – он смотрит на пустую поверхность стола, читает там письмена, не видимые другим.
Мельтиар, так его зовут.
Я подошел и сел напротив, бездумно коснулся гладкой поверхности стола, – и Мельтиар вскинулся, поймал мою ладонь.
Его рука пылала, словно он был в лихорадке. Должно быть, черный шторм вечно сжигает его изнутри, – я слышал отзвуки темных волн в биении его крови.
– Эли, – сказал он, глядя на меня.
Как могут быть у человека переполненного магией, раскаленного песнями, такие черные глаза? Они должны были давно потерять цвет, стать прозрачными, как ветер.
– Ты хочешь, чтобы я рассказал твое будущее? – спросил я.
Он держал меня за руку, и его будущее было так близко, – я знал, вот-вот увижу его, без снов, без ветра, без волшебных зеркал. Я уже слышал боль, беспамятство, надвигающееся как шквал, – совсем рядом, с другой стороны рассвета.
– Нет. – Мельтиар покачал головой. – Это уже не нужно.
Видение приблизилось, готовое захлестнуть, увлечь в глубину. Образы теснились, – звездный свет, кроны деревьев, обрывы скал. Голос моря сплетался со вкусом пыли, неподъемная боль тянула вниз, воздух был полон тоской.
Я зажмурился, усилием воли вернулся в явь.
Мельтиар на миг крепче сжал мою руку и проговорил:
– Ты хороший противник.
Его речь звучала странно, и я понял, – он говорит на моем языке.
– Мое время кончилось, – сказал Мельтиар. – Я отдаю тебе Лаэнара.
Удивление вспыхнуло, – он враг, я не должен верить, это ловушка. Но мысли угасли, унесли недоверие с собой. Я ждал, что он скажет дальше.
– Да, – проговорил Мельтиар, словно в ответ на незаданный вопрос. – Мир изменился. Лаэнар теперь твой. Увези его за море, увези в другой мир.
– Зачем? – спросил я.
Зачем тебе это? Зачем ты отпускаешь нас? Зачем говоришь со мной?
Мельтиар молчал, смотрел на меня внимательно, будто пытался разглядеть что-то на дне души.
– Чтобы Лаэнар остался жив, – ответил он наконец. И добавил, словно это объясняло все: – Он мой предвестник.
Я понял, что не удержусь сейчас, спрошу обо всем. Тысячи вопросов теснились, рвались наружу, – я должен был знать, что значит быть его предвестником, что это значит для Лаэнара и что для Арцы. Я должен узнать о напевах, пылающих в темноте, и о сиянии отвесных ручьев в колодце.