Страница 79 из 92
Так уж сложилась его жизнь, что он все время следовал…
***
Одиннадцатилетний Гена был прилежным учеником, послушным сыном и тихоней. Он играл в хоккей, потому что так хотел папа, и ходил в кружок по пению, потому что мама считала, что ему передался ее абсолютный музыкальный слух. И все было хорошо. Примерное поведение, хорошие отметки, иногда – грамоты, но в основном, за участие, а не за победу. Так бы и продолжалось еще очень долго, если бы в их школе не открылся кружок фотографии. И маленький Гена лишился покоя. Он грезил о фотолаборатории, репортажах со школьных матчей и фотопортретах отличников. Но, скромный и застенчивый, мальчик никак не мог решиться спросить разрешения у родителей. Снова и снова он прокручивал свою просьбу в голове, но ответы «родителей» каждый раз звучали неодобрительно. И Гена не смог заставить себя обратиться к ним. И в первый (и последний) раз в своей жизни он пошел на обман и чуть ли не воровство. Вытащил потихоньку отцовский ФЭД, а на кружке спокойно заверил, что получил разрешение от родителей. Ему поверили, ведь Гена был примерным учеником. Так и начался его путь к своей мечте. Очень быстро он получил расположение преподавателя, который отметил у подопечного художественный вкус и стал давать ему персональные задания. А на ближайшем родительском собрании Гену похвалили за фотографии к стенгазете. Вот тогда родители и узнали его секрет. Они были поражены, но, к счастью, не слишком испугались. Все-таки, фотографии – это всего лишь легкое увлечении, а Гена серьезный мальчик и, конечно, будет поступать на инженера, как они и задумали. Поэтому, родители лишь пожурили его за взятый без спроса аппарат и велели впредь так не делать. И сказка в жизни Гены продолжилась. Но не слишком долго. Закончилось детство, закончились и сказки.
После школы он сразу пошел в армию, потому что этого хотел отец. После армии поступил в институт на инженерный, как и рассчитывали родители. А потом развалился Советский союз. Отец, человек прямой, честный и совсем негибкий, не выдержал перемен и удалился на диван. Где и пролежал следующие двадцать лет, читая газеты и поглядывая в телевизор. За дело взялась мать. Бухгалтер по образованию, она стала осваивать профессию челнока и продавать товары легкой промышленности. Гена бросил институт и начал ей помогать. Правда, помощь от него требовалась больше физическая: таскать тяжелые сумки, защищать мать от суровой действительности рынка, возить на машине… Только к началу двухтысячных у них все наладилось. А мама вновь озаботилась образованием сына. Бизнес – это хорошо, но он – мальчик из интеллигентной семьи. И Гена во второй раз поступил в институт, на этот раз на экономический, чтобы, в свое время, принять бразды правления в их маленьком предприятии. Поступил, окончил, получил диплом. И снова родители обеспокоились за его судьбу, ведь в свои тридцать пять лет сын до сих пор не был женат, а у них не было внуков. Мама взялась за дело, опросила всех знакомых, принадлежавших к их кругу, и нашла для Гены Ларису – чудную интеллигентную женщину двадцати семи лет, преподавательницу ВУЗа, но, к сожалению ее матушки, одинокую. Сыграли свадьбу, родились дети. Мальчик, а потом девочка. Вот так и наладилась жизнь его семьи. А Гена официально приобрел статус человека, у которого есть решительно все.
Галина
Галя торопилась. Бегать в туфлях на высоком каблуке ей было совершенно неудобно, но выбора нет. В их компании – строгий дресс код, а сейчас она ужасно опаздывает! Рискуя сломать ноги, женщина торопливо спустилась по лестнице и бегом бросилась к месту встречи. Нельзя заставлять его ждать!
Подбегая, она сразу увидела своего спутника. Боже, как он красив! Вадик стоял, лениво прислонившись к перилам, и не было ни одной женщины, которая не окинула бы его восхищенным взглядом. Но он ждет ее! Только ее…
-Привет! – воскликнула запыхавшаяся Галина.
Вадик не шевельнулся, не двинулся ей навстречу, только сухо проговорил:
-Опаздываешь.
-Прости! На встрече задержали.
Мужчина встал прямо, засунув руки в карманы, и отстраненно проговорил:
-Пошли уже. И так полчаса тут стою.
Но Галя все равно подошла и чмокнула его в щеку. Он ее мужчина. Все должны это видеть.
-Пойдем. – сказал он, направляясь ко входу в гипермаркет техники.
-Ты уже решил, что будем брать? – спросила его спутница, с трудом поспевая за ним.
Подступы к магазину были выложены ужасной пупырчатой плиткой, и ходить на каблуках тут – сплошное мучение. К сожалению, Вадик был слишком раздражен, чтобы заметить ее страдания. Ну, ничего. В следующий раз она придет вовремя.
Они вошли в здание магазина. На огромной торговой площади тянулись вдаль ровные ряды полок с товарами.
Галя засуетилась:
-Давай спросим у кого-нибудь, где здесь телефоны.
Мужчина презрительно на нее посмотрел:
-Галя, ты читать умеешь? Специально же указатели прилепили сверху, и наклейки наклеили на пол! Чтобы такие как ты людей от работы не отрывали. Так нет ведь! Ты стала плохо видеть или принципиально не обращаешь на указатели внимания? Нет, серьезно, я удивляюсь, как тебя еще держат в твоей фирме!
Женщина вспыхнула. Она могла бы сказать Вадику, что он неправ. Что он не имеет права так говорить. Что это она работает и обеспечивает семью, а он не может найти себе занятие вот уже больше года. Могла бы сказать. Но не стала. Ведь Вадику будет неприятно это услышать. Унизительно. Все подруги говорили ей, что нужно поставить своего партнера на место. Но она не могла. Она же любит его. А как можно целенаправленно сделать любимому человеку больно?