Страница 11 из 92
«Ее забрали в реанимацию. Туда запрещено ходить посторонним. Но мама и свекровь хлопотали за меня, и мне разрешили два часа в день сидеть там на стуле. У меня воспалились швы, и сидеть для меня – настоящая пытка. Но я хожу туда и изображаю скорбящую мать, потому что все ждут от меня именно этого. А я пытаюсь вспомнить ее лицо. И не могу. Я боюсь, что просто не узнаю ее, даже если врачи пустят меня внутрь. А мне говорят про какую-то невидимую связь с ребенком. И что то, что я высиживаю в коридоре – ей помогает. Как? Она меня даже не знает. С самого рождения о ней заботятся другие люди. Я не узнаю ее, она не узнает меня…
Через три дня у меня начался лактостаз. Поднялась температура, из груди стала выделяться кровь. И мне запретили сидеть на стуле. Можно, наконец, полежать. Как хорошо! Теперь я официально считаюсь больной. Ведь раньше на любую жалобу я получала один и тот же ответ – «ты ведь мать». А матери не жалуются и молча переносят любую боль. В материнстве нет места эгоизму».
***
Утром мне с трудом удалось собрать девочек в садик. Хмурые и не выспавшиеся, они капризничали и постоянно ныли. Слава отошел «прогреть двигатель» и нагло слинял. Как всегда. А я потащила упирающихся дочерей в дошкольное учреждение.
К счастью, Лада уже привыкла к нему и сразу побежала в группу. Мы пришли одними из первых (кроме нас еще несколько детей работающих матерей), дочка решила этим воспользоваться и отправилась мучить местного хомяка.
Другое дело Вареник – мне с трудом удалось ее хотя бы раздеть! Дочь упиралась, топала ногами, возмущалась и пару раз чуть не заехала мне кулачком в глаз.
«Мне только фонаря под глазом и не хватало», - устало подумала я, запихивая ее вещи в шкаф.
А дальше – новый бой. Варя отказалась заходить в группу и цеплялась за косяк двери. Наша временная воспитательница (какая-то студентка) попыталась заманить ее внутрь, но дочь с подозрением относится к плохо знакомым людям (постоянная воспитательница уехала на сессию), и маневр не удался. В группе на данный момент уже было человек пять детей, но дочь не слишком хорошо сходилась с одногруппниками, она предпочитала детей постарше, вроде сестры. Так что заманить ее на приманку из друзей тоже не получилось.
В итоге, я просто подняла ребенка в воздух и перенесла через порог, получив несколько ощутимых пинков.
-Варя! Маме надо на работу! – строго сказала я.
-Ууу! – дочь топнула ногой и упрямо сжала губы.
-Все! Пока. Вернусь вечером.
Я быстро развернулась и вышла, закрыв за собой дверь.
И поплелась на улицу.
Да уж. Отличное начало бодрого утра. Господи, ну почему я уже чувствую себя как выжатый лимон? Мне ведь еще добираться до работы полтора часа, а потом отрабатывать целый рабочий день!
Я выбралась с территории садика через привычную боковую калитку и отправилась к остановке маршрутки. Шла неторопливо, так как выходила из дома всегда с запасом. По дороге в садик может случиться буквально ВСЕ.
Я остановилась на пешеходном переходе, а когда машины притормозили, то осторожно перешла дорогу.
Но Слава у меня получит! Наверняка отмажется, что решил срочно поменять резину или проверить карбюратор и закопался. Черт! Он же работает в получасе езды от дома! И вообще…
Тут я услышала за спиной жалобный вопль:
-МАМА!!!
На мгновение у меня даже дыхание перехватило. Я быстро обернулась и увидела свою Варю!!! Раздетая, в сандалиях на босу ногу, она бежала ко мне по тротуару. Бежала прямо к проезжей части. А я уже была на другой стороне…
Я заорала во всю силу легких:
-СТОЙ!!!
Варя выскочила на дорогу. Визг тормозов. Какофония автомобильных гудков. Я бросаюсь туда, наперерез автобусу…
Все в порядке. Машина успела затормозить.
Хватаю дочь в охапку и возвращаюсь на тротуар.
Варя что-то говорит мне, но я даже не разбираю слов. Иду в сторону садика. Сжимаю ребенка.
Калитка. Звонок. Предбанник. Дверь группы.
Испуганная воспитательница и еще две мамы. Бросаются ко мне со всех ног. Девушка начинает что-то объяснять, а мамы пытаются забрать у меня ребенка. У меня не сразу получается разжать руки. Кажется, их замкнуло.
Сквозь туман доносится голос воспитательницы:
-Няня ушла за кашей, а я отошла масло на хлеб намазать. Она так быстро выскочила за дверь! Понимаете, сейчас все деток приводят, мы ее не запираем…
Одна из мам начинает ругаться:
-Правильно! У нас же охранник только у центрального входа сидит! Администрацию охраняет! А то, что ребенок ушел…
Они что-то говорят, ругаются. Воспитательница виновато заламывает руки. Варя сидит на ковре и играет в кубики…
-Ой, на работу опаздываю! – восклицает одна из мам.
Я понимаю, что мне тоже надо уходить. Давно уже надо.
Воспитательница обещает, что глаз с Вари не спустит. Я что-то бормочу в ответ.
И снова ухожу.
Коридор. Предбанник. Дверь. Калитка. Переход.
А потом я иду. Иду и … практически падаю. Просто сажусь на бордюр и закрываю голову руками.
Я сейчас умру. Вот прямо сейчас.
Сердце колотится как бешенное, я просто чувствую, как тонны адреналина стекают по моей коже изнутри.
Удар. И снова адреналин. Удар.
-Женщина, вам плохо? – спрашивает меня какая-то девушка.
Девушка в строгом костюме. С портфелем. Наверное, она тоже торопится на работу. А теперь опоздает. Из-за меня.
-Нет, все в порядке. – отвечаю я и пытаюсь улыбнуться. – Все нормально…
Она отходит.