Мы сделаны из звёзд

Мы все однажды умрем. Даже не говорите, что никогда не задумывались об этом. Чисто теоретически, из-за высокой регенерационной способности, жить вечно могут только полипы гидры, но практически — смерть неизбежна. Вы умрете, вот тот чудный младенец, которого молодая мама везет в коляске, — умрет, ваша горячо любимая бабушка, которая никогда в жизни не жаловалась на здоровье, — тоже умрет.

Сегодня был день похорон.

Мы с Дэнни стояли посреди городского кладбища, уставившись на прямоугольное каменное надгробие с закругленными краями, которое украшала одна только табличка с выведенным на ней каллиграфическим почерком именем.

— Поверить не могу, что ее больше нет, — качал головой друг, уставившись на могилу, которую только недавно засыпали землей.

— Это точно, — вздохнул я.

Погода стояла до раздражения солнечная и ясная, совсем не то, чего ожидаешь в день смерти человека, которого ты давно знал.

— Не кисните, все знали, что это случится. — хмыкнул Пит, подкравшись к нам со спины.

Мы кинули на него укоризненные взгляды.

— Да ладно вам, — закатил глаза он. — Она прожила хорошую жизнь.

— Все равно обидно, — пожал плечами я.

— Да ей ведь уже давно за сотню перевалило. Она выкупила себе этот могильный участок еще до нашего рождения.

— К тому же со скидкой. — поддержал Фиш, подходя следом.

Да, тетушка Мюриэл последнее время все-таки сдавала позиции. Морщинистая, ростом меньше пяти футов, с платком на голове, в холщовых чулках и с тростью для ходьбы с резиновыми наконечниками.

Ей было около ста с чем-то, она стала местной легендой. Все мы думали, что она будет жить вечно.

Ли говорила, что если тетушка Мюриэл пережила Первую и Вторую мировые войны и фестиваль Вудсток в Бетеле, она переживет и апокалипсис.

На кладбище собралось чуть ли не полгорода. Смерть тетушки Мюриэл стала почти национальной трагедией — магазинчики и ярмарки закрылись, повсюду были расклеены плакаты и банеры с ее портретом, был установлен мемориал в парке в центре города.

— Ли этого не переживет. Она всегда хотела попасть к ней на похороны. — грустно улыбнулся я, пока мы шагали вдоль тропинки между надгробиями неизвестных нам людей.

— Это было бы катастрофой. — помотал головой Фиш.

— Ее бы прилюдно сожгли на костре за богохульство. В лучшем случае. — поддержал его Дэнни.

Я фыркнул со смеха. У Ли правда были бы здесь большие проблемы. Нет ничего на свете, над чем она не могла бы подшутить. Включая саму смерть. Во время поминальной мессы у нее бы нашлась пара тонн комментарий о том, что под сутанной пастора поместилась бы целая свора эмигрантов из Мексики вместе со всем их скотом и бытовыми принадлежностями. Она бы превратила в комедию даже похороны. Даже свои.

Но им не суждено было состояться.

В тот день, когда я навестил ее, вернувшись из Нью-Йорка, Ли пришла в себя. К тому времени она находилась в глубокой коме на протяжении почти трех недель. Врачи не могли найти объяснения ее внезапному пробуждению. Они называли, что это чудом, феноменом, непостижимыми медицине возможностями человеческого организма. А думаю, что это просто...Ли. Такова ее природа, она не может следовать правилам, подчиняться законам физики и даже биологии. Она может свести с ума этот мир, не прилагая к этому особых усилий.

— Не вешайте нос, ребятки! — окликнула нас моя сестра, приближающаяся к нам в развивающемся черном платье и стаканами из-под кофе.

— Не лучшая фраза на похоронах, — прокомментировал Пит, принимая картонный стакан с крышкой, который ему протягивала Дейзи.

— Тетушка Мюриэл была мировой женщиной, еще бы пара миллиардов долларов к ее инвалидному пособию, и она бы нагнала Опру. — улыбнулась сестра, раздавая стаканы всем остальным.

— Еще пара лет в колледже, и она бы обставила на дебатах Обаму. — кивнул Пит.

— А если еще чуть больше проблем с евреями — переплюнула бы Иисуса, — сказал я.

Все уставились на меня с недоумением.

— Слишком рано, чувак, — покачал головой Дэнни. — Слишком рано.

— За тетюшку Мюриэл! — торжественно проговорила Дейзи, поднимая вверх свой бокал.

Мы чокнулись и сделали по глотку.

Фиш тут же сморщился и закашлялся.

— Ты подмешала мне водку?! — начал активно жестикулировать друг.

— Это коньяк, — усмехнулся Пит. — Паршивый, кстати. — и тем не менее продолжил пить дальше.

— У меня...ликер? — предположил Дэнни, пробуя кофе на вкус.

— Отменный немецкий, — ухмыльнулась сестра.

Я даже не стал спрашивать, почему у меня единственного в стакане был самый обычный американо без сахара. Вместо этого вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака и закурил.

Как вы могли заметить, я ненавидел ту стадию алкогольной детоксикации, на которой находился. Друзья уже полтора месяца, как могли, старались поддерживать меня на всех мучительных этапах биокоррекции обмена веществ в организме. Таблеток я стал принимать где-то в три раза больше и выкуривал по пачке сигарет в день, но оно того стоило. Это единственная вольность, которую они позволили себе в моем присутствии, ну а я не пил ни капли спиртного почти месяц, с того момента, как Ли очнулась, и я смог услышать ее первые слова: