Тропы

Мы вернулись к привязи, где стояла Кира, принадлежащая Маиру. Кобыла обрадовалась, потянулась к хозяину. Однако, заметив Грозного, совсем по-девичьи смущенно опустила лиловые глаза в пелене рыжих ресниц. Серый один раз посмотрел на неё и отвернулся, давая понять, что в данный момент любовь его не интересует. Зато Баршан был не против позаигрывать. Он притопнул сильным копытом, и заливисто заржал, привлекая к себе внимание. Кира осторожно ответила. Они обнюхались, и Баршан хотел было перейти к более решительным действиям, но Маир строго глянул на него и слегка дернул за повод.

– А ну цыц!

Конь послушно остановился. Маир повернулся ко мне.

– Ты без седла удержишься?

С рюкзаком, да еще в платье… Я представила эту картину. Но ничего, былое вспоминалось нетрудно. В прежние времена я ездила без седла, да и держалась только за гриву, а чаще и вовсе лишь ногами.

– Думаю, да. Только он очень высокий.

– Я тебе помогу. Давай свою поклажу. – Он прицепил мой рюкзак к седлу Киры, и нерешительно приблизился. – Тебя подсадить?

– Нет, я сама, Маир. Спасибо! – ответила я уверенно. Залезала же я на деревья куда повыше этого серого великана!

Я ловко подтянулась на руках, устраиваясь на широкой, упругой спине, сжала коленями мощные бока. Грозный послушно ждал. Маир сел на рыжую, старательно пряча удивление, и как бы между прочим произнес:

– Ну, поехали, что ли? Познакомлю тебя с братом.

 

Мы ехали по широким городским улицам. Грозным Грозный был только по имени, а на деле оказался послушным, бережливым и понятливым конем. Он нес меня горделиво и мягко, лишь изредка недовольно высказываясь по какому-нибудь поводу. Маир весело улыбался и рассказывал занятные истории о старых зданиях. Надо сказать, что, несмотря на юный возраст и мальчишеский беззаботный характер, он не был обделен женским вниманием. Я видела, как девушки смотрят на него – высокого, светлого лицом, прямо и грациозно сидящего на лошади – и отвечают на его широкую улыбку такими же лучезарными улыбками. На меня тоже поглядывали, но я старалась скрывать волнение и не смущаться. Неспешная езда помогала заряжаться энергией этого мира, становиться частью пространства и времени.

Гостиницу я узнала сразу. Это было четырехэтажное каменное здание, окруженное старыми розовыми деревьями. Архитектура была тяжеловесной, казалось, что дом хмурится окнами и в то же время насмехается нижним рядом колонн. Возле большой входной двери стоял человек в черном мундире, похожий на статую – ни единого движения или вздоха, кажется, он даже не моргал. Я спешилась вслед за Маиром, и к нам подскочил парнишка лет шестнадцати. Волосы у него были белыми, но не седыми, с яркими вкраплениями коричневых прядей. Тонкий острый нос слегка курносил, а глаза поражали своим жёлтым цветом. Удивительная внешность сочеталась со стремительностью, он двигался, словно порхал, к тому же был одет во все светлое, что навевало на мысли о птицах.

– Позвольте, госпожа! – он протянул руку, и я не сразу поняла, чего он хочет. Потом увидела – Маир отдал парнишке поводья, и до меня дошло, что он уведет лошадей на конюшню. Я погладила Грозного:

– До скорого, великан.

Конь фыркнул и боднул меня под локоть. Если бы он умел отвечать по-человечьи, это бы звучало как «Пока». Я отдала веревку в руки подростка и поправила платье. Парнишка, восхищенно взиравший на Грозного, перевел взгляд на меня, но тотчас смутился и начал извиняться.

– Всё в порядке, – улыбнулась я.

Судя по всему, он принял меня за какую-то важную особу и перешел границы дозволенного. Мне не слишком понравилось такое положение дел. Ставить себя выше человека, которого я даже не знала, пусть в этом мире он и был всего лишь слугой? Но Маир, казалось, ничего не заметил или не придал этому значения. Скорее всего, у него тоже были слуги.  

Мы поднялись наверх по широкой зеленоватой лестнице. Она была мраморной, с позолоченными перилами. Честно говоря, такой роскошный интерьер меня не впечатлил. Всего было чересчур много: дорогих драпировок, украшений, картин, хрустальных люстр и гобеленов, и затейливой лепнины на потолке… Пространство перенасытилось декором и раздулось до предела. Неудивительно, что фасад дома был сердитым, от переедания ещё никому не было хорошо.  

На третьем этаже нам пришлось идти в самый конец длинного светлого коридора.

– Сейчас сделаем ему сюрприз! – заговорщицки прошептал Маир, тихонько открывая дверь.

Я почувствовала себя шалуньей лет пяти, которая хочет выскочить из-за угла и напугать ничего не подозревающих родителей. Мы прокрались вглубь комнаты, и я увидела его брата. Он сидел в кресле возле окна и сосредоточенно читал толстенную старую книгу. Он даже не услышал, как мы вошли.

– Бра-а-а-т мой! – внезапно вскрикнул Маир, раскидывая руки, словно для объятий. Я и то подскочила на месте от неожиданности, а у парня выпала из рук книга.

– Раздолбай! – засмеялся он, обнимая старшего.

Он оказался ниже меня, еще по-мальчишески худой, но не узкоплечий. Волосы у него были угольно-черными, и лежали красивыми волнами. Глаза были, как и у Маира, темно-карие, лучистые, и точно такая же мягкая линия губ. Когда они стояли рядом сразу становилось ясно: это братья.