Тропы

Ярмарка мне понравилась. Сколько занятного там продавали! Посуду необыкновенной красоты, сбрую для лошадей, кареты и повозки, потрясающие переливчатые ткани, украшения, книги, оружие и доспехи, деревянные игрушки для детей и великолепных фарфоровых кукол в замысловатых платьях… и много чего еще. Кому не хватило места в маленьких уютных лавочках – располагались под открытым небом. У меня разбежались глаза от всей этой красоты, от такого шумящего разнообразия. Если бы не Маир, я бы надолго зависла возле первого попавшегося торговца, но парень уверенно шел дальше, и оглядывался призывно, и я решила, что успею еще вдоволь насмотреться на товары.

Наконец мы подошли к обширному загону, где находились кони самых разных мастей и статей: были и легконогие скаковые, похожие на изящные статуэтки, и рысаки с длинными крупами и сильными шеями, и широкие тяжеловозы с лохматыми челками. Маир пропустил меня к ограждению, и мы вместе стали смотреть на лошадей. Я не знала, какого коня он ищет для брата, поэтому ничего не советовала, просто любовалась животными.

– Это подарок ко дню рождения, – пояснил Маир через несколько минут. – Лар хотел вороного, и непременно тесольского...

Черных лошадей хватало, но мое внимание привлек крупный темно-серый конь, с большими узорчатыми яблоками на боках, но с белой мордой и белым хвостом. Выглядел он впечатляюще – сильный, игривый и непослушный. Он смешно мотал головой и заливисто фыркал, вскидывая мощные, слегка обросшие по низу копыта. Хозяин придерживал его за яркую веревку, накинутую на шею, выговаривал беззлобно. Конь слушал, косился на него черным блестящим глазом – и продолжал дурачиться. Наверное, я улыбалась от уха до уха, потому что Маир посмотрел на меня, проследил за моим взглядом – и тоже улыбнулся.

– Отличный выбор, Фрэйа!

– С характером, – ответила я. – Мне нравятся такие звери. Он очень красивый и такой большой! Как же на него верхом-то садиться?

Маир рассмеялся.  

– Действительно, массивное звериное сооружение. Я только породу никак не определю. То ли северный Ирский, то ли вообще Аратский… Хм. А вон тот как тебе, с белым пятном на лбу?

Я поглядела – действительно, красавец! Он блестел на солнце, словно его чем-то намазали. Был поизящнее серого, и не такой широкогрудый, а стоял доверчиво и прямо, глядя по сторонам без опаски – внимательно, заинтересованно и добродушно.

– Замечательный, – улыбнулась я, – и смирный.

Маир кивнул.

– Как и Лар. Это как раз про моего брата: замечательный и спокойный. Своеобразно спокойный, – уточнил он. – Я его оставил пока в гостинице в южной части города. Он когда на ярмарку приходит, никогда ничего путного не покупает – всё какие-нибудь рецепты зелий или звездные карты…

– Ого! – восхитилась я, и Маир рассмеялся.

– Ты, очевидно, такая же. Всё еще веришь в волшебство.

– Всё еще? – хмыкнула я. – Думаешь, я младше тебя?

– Не знаю, – посмеиваясь, ответил он, – а сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– А мне двадцать три!

– Да, значительный возраст. Как раз самое время презреть магию и насыщать нутро реальностью, – шутливо произнесла я.

– Почти то же, только более сухими словами и без тени улыбки, мне сказал Антуан.

Он встал в нелепую позу, сдвинул брови, упер руки в бедра и дурацким басом произнес:

– Займись делом, брат! Выкинь из головы чепуху вроде романтики путешествий и таинства новых открытий! Повзрослей на-ко-нец!

Мы рассмеялись.

– На самом деле я шучу, – сказал парень, всё ещё задорно улыбаясь. – Строю из себя взрослого серьезного мужика, а на деле я кто? Всё еще верящий в сказку мальчишка. К тому же, – таинственно зашептал он, склоняясь ко мне, – отец всегда говорил – тот, кто теряет способность верить в чудеса, превращается в ничто перед великим чудом Жизни.

– У тебя замечательный папа.

Я была почему-то уверена – он очень похож на отца. Не только лицом и характером, но внутренним духом и радостным сердцем. Мне стало жаль его – такого веселого, но одинокого, поддающегося искушению мечтаний, не загубленного серостью однообразной жизни рядом с чрезмерно деловым сводным братом. От Грая исходила подозрительность, я чувствовала между нами расстояние. Между мной и Маиром, как это ни удивительно, расстояния не было.

– Да, – ответил парень, едва слышно вздохнув, но тут же подобрался, улыбнулся почти весело: – Ну и что мы стоим? Сейчас уведут из-под носа! Идем.

Мы стали пробираться сквозь толпу.

Маир долго беседовал с хозяином вороного Баршана. Он подробно расспрашивал о родителях коня, осматривал его внимательно и, кажется, остался весьма доволен.  Пока они договаривались о цене, я поискала глазами серого. Он стоял теперь ближе и смотрел вокруг, как будто что-то замышлял. Вот поднял голову, забавно пошевелил губами, и задумчиво глянул в мою сторону. Отвернулся, косясь через плечо, и я ощутила на себе его изучающий, пытливый взор. Словно смотрела не лошадь, а человек. Я улыбнулась – он точно был непрост. Его игривость и лукавство лишь прикрывали что-то, таящееся в глубине. Конь между тем повернулся… еще раз пронзил меня черными глазами… и пошел вперед! Я думала, его хозяин растеряется, но нет, мужчина не двинулся с места, как будто ничего особенного не происходило.