Немёртвый камень

Издевательский шепот Гробовщика звучал в ушах и перекатывался нотками мнимого укора.

— Ну, что же ты не просишь ее, что же не говоришь о своей любви? Уже догадался, что она не может тебя видеть или слышать… что… не догадывался? Просто считаешь, что не имеешь права? Пожалуй… стой и смотри, как она умирает, как убивает ее горе, которому виной только ты — стой и смотри, и если хоть капля совести у тебя есть — ты окаменеешь вместе с ней, чтобы она не чувствовала себя брошенной хотя бы в смерти. Наслаждайся делом рук своих, Макс Февраль — а мне, пожалуй, пора.

Он неспешно зашелестел своим балахоном по коридору, оставляя Макса одного — нет, наедине с Лорелеей, ее шепотом о том, кто не вернется, и ощущением непоправимости своей ошибки.

Глава 25. Слишком живые

— Выше, — прошептала Дара. Кондор оглянулся на нее недоверчиво.

— Точно?

— Еще выше.

Айо решительно забирала в облака, и войска Дракона и Витязя отсюда становились всё менее различимыми.

— Да как мне вас высаживать-то оттуда?

— И еще выше.

Дракониха волновалась, но все меньше, по мере того как им приходилось набирать высоту. Кристо косился на Дару с легкой тревогой.

С легкой — потому что знал: ничего просто так эта девчонка не делает.

— Хочешь на полетниках спуститься?

Пальцы Дары вывязывали чересчур сложные узлы, чтобы можно было счесть их просто полетными.

— Знаешь другой способ?

Кристо помотал головой. Спускаться на драконе, когда под ними — Морозящий Дракон… «Я тебе башку оторву только за намерение, молодой человек!» — «Ковальски, заткнись, тебя же тут нету!!»

— А если они ударят, еще пока мы будем в воздухе?

— Не ударят.

Дара что-то шептала одними губами, намертво уйдя в себя. Отвлеклась от важного дела только раз — махнуть Кондору и показать ему, что можно остановить подъем, но всё равно остаться над войском Одонара.

Кондор уже не особенно различал это самое войско, но ориентировался по башне артефактория. Она едва-едва была видна из-за здешнего холодного тумана. Намо мог бы поставить все свое летное мастерство: туман тоже поднялся из-за ратников…

— Почему это не ударят?

Дара продолжила что-то вывязывать в воздухе пальцами, и Кристо пробормотал:

— Правда твоя. Я и знать-то этого не желаю…

— Намо, подергай ее в воздухе, как будто между нами идет бой, — прошептала Дара. — Кристо, когда мы выпрыгнем, не двигайся. Как будто летит труп, понимаешь? Полетники сработают в последний момент. А теперь я снимаю заглушки, и нам нужно создать иллюзию ссоры. Намо…

— Пожалуйста, — с кривоватой улыбкой отозвался наездник на то, что она не успела сказать. — Снимай!

Девушка коротко щелкнула по-особому вывернутыми пальцами и тут же вскрикнула:

— У меня заглушки из-за тебя полетели. Ты что, хочешь, чтобы мы свалились?

— Я к вам драксистом не нанимался! — заорал в ответ Намо Кондор. — У меня зверь прямо бесится, сам высоту набирает… вниз — ни в какую!

— А я тебе говорю — спускай свою ящерицу! — включился Кристо.

Дракониху действительно довольно сильно кидало из стороны в сторону, поэтому фраза получилась совсем искренней.

— Как ты назвал Айо?! — заревел Кондор, тоже очень правдиво. — Ну, все, дальше пешком, ребятушки, — и исполнил такую фигуру высшего пилотала, что им и выпрыгивать-то никуда не пришлось.

Быть трупом оказалось очень неудобно. Во-первых, нельзя было орать, а когда к тебе с траурным свистом приближается земля — такое, знаете ли, трудновато. Во-вторых, сложно было не махать руками, не напрягаться и вообще сохранять видимость смерти. В-третьих, именно из-за того, что он не пытался держать равновесие, Кристо кидало и переворачивало, и желудок то и дело подкатывал к горлу, но блюющий покойник — это довольно странно, так что приходилось еще и зубы стискивать.

В конце концов, главного они добились: на них не направили ни единого удара, ни одного артефакта не взвилось с земли наперехват. Во-первых, они падали на войско Одонара, во-вторых, были вроде как мертвы (артефакты Дары это усиленно симулировали), ну, а в-третьих, Морозящего Дракона и его Рати не особенно тревожили всякие дохлые падающие с неба подростки. Все внимание Шеайнереса было сейчас возле Витязя Альтау, который так упрямо цеплялся за жизнь, заслоняя ею свое войско, а значит, путь в Одонар.

— Будет ли кто-нибудь биться? — выкрикивал Дремлющий, меряя шагами поле рядом со своим воином. — Или Витязь был единственной вашей надеждой? Или вы…

Как раз на этом «или вы» с небеси грохнулись Кристо и Дара, причем, Кристо ожил буквально над головами воинов Одонара, проорав во все горло:

— Да заработают эти твои полетни… ох!

Они перестали падать, погрузившись в невидимую перину, потом растворилась и она, и Кристо с Дарой оказались в окружении знакомых лиц: Хет, Скриптор, Фитон, Урсула…

Кристо искал глазами Мелиту, а сам машинально выговаривал:

— Ну, и что они так долго, эти твои артефакты?

— Потому что их не было, — пояснила Дара. — Я просто связалась со Скриптором и попросила, чтобы нас подхватили магией. Скриптор передал Хету, а тот — остальным.

Хет разулыбался и ножкой шаркнул, но Кристо уже отыскал Мелиту — она выглядывала из-за плеча Нольдиуса, улыбаясь и плача одновременно.

Нольдиус не улыбался.

— Собственно… лучше бы вам быть в другом месте, — прошептал он, но Дара уже не видела и не слышала — шла, пробираясь между артефакторами и телесными магами — и перед ней расступались. Кристо было бросил взгляд на Мелиту, но напутствие Ковальски было живо в памяти, так что он направился за Дарой.

Идти оказалось недалеко: их встретил бледный и неимоверно растерянный Убнак.

— Скорее, — сказал он, поворачиваясь и начиная широкими плечами освобождать им путь, — а то ему вроде как хуже.

Ему? Кристо вдруг заметил, какие у всех вокруг перепуганные лица, потом понял, о ком речь, а потом и увидел — когда они шагнули на небольшую площадку, образованную людьми.

Мечтатель — с успокоенной улыбкой, какая бывает перед прощаниями, кровь растеклась по зеленой траве и не желает успокаиваться. Фелла рядом, коленопреклоненная, с выпачканными кровью руками и с таким лицом, как будто попросту не видит и не понимает, что вокруг происходит. У Кристо отнялся язык, и ему чуть не сделалось дурно, когда он понял, что именно происходит.

Из-за спины раздался еще один клич Шейанереса.

Но Мечтатель улыбался, глядя на Дару.

— Подойди, — слабо выговорил он, протягивая ладонь.

Дара сделала шаг вперед и взяла его за руку.

— Это… это твое по праву. Я надеялся, что мне не придется так скоро… потом опасался, что ты слишком открыта для… неё… но это твое по праву. Иди. Шагни туда.

— И что мне сделать потом? — прошептала Дара, тоже опускаясь на колени, не выпуская его руку.

— Выбрать.

Ладонь Экстера в ее руке была горячей, будто она держала солнце. Затуманились глаза — наверное, слезами, невыносимо было видеть Ястанира таким — но потом пелена очень быстро рассеялась, и Дара обнаружила, что стоит на той же площадке перед Одонаром, только вокруг нет войск, и трава не примята. Напротив, по колено в ромашках и дикой мяте, стоял седой старик с печальным лицом, которое, кажется, веками не освещалось улыбкой. И с бледно-голубыми глазами. Знакомыми глазами.

— Вы кто? — девушка настороженно оглянулась, но не заметила и признака Феллы или Кристо, а Одонар вдалеке остался прежним, и широко распахнутые ворота приглашали войти.

— Ключник, — отозвался старик негромко и почему-то глядя на Дару с жалостью, — и мудрость Экстера.

— Мудрость…

— Частица его мудрости. Та, что стареет за него. Как знать, быть может, мне не удалось бы появиться, если бы не его нынешнее состояние…

— Он… то есть, ты…

— Он, Дара. Люди умирают. Мудрость остается, когда ее передают.

— Он умирает?

Старик утвердительно качнул головой с крайне усталым видом.