Под прикрытием

Лихо заломаные набекрень фуражки, блатные чубчики из-под них, брюки заправленные в сапоги, папироски, свисающие с нижней губы, наглый агрессивный вид. Внимательнейшее отношение к собственной внешности – блатная чёлка спадает на лоб, при себе всегда расческа и зеркальце. По обыкновению в кармане финский нож, кастет или на худой конец кистень – гиря на ремне. Цвет какого-нибудь предмета одежды, или ещё какая «особая» примета - указывает на принадлежность к той или иной банде.

Бывало, этот элемент до того распоясывался – что приходилось вызывать армейские части!

***

Вася Пупкин не истерил, не бился в припадке, не кричал что повесится и не просил у меня револьвер – чтоб застрелиться. Он просто лежал и не моргая смотрел в белый больничный потолок своим единственным уцелевшим глазом. Другой, вместе с большей частью головы был плотно перебинтован – хотя врач утверждает что его удастся спасти.

- Василий… Слышишь, Василий…

Что в таких случаях говорить человеку? Я не знаю…

- Извини, что так получилось.

- Тебе не за что извиняться, Серафим, - голос, как из могилы, - ты сделал для меня всё, что мог…

«Да… Я сделал, «всё, что мог». И теперь на моей совести один труп и один…».

Думаю, бесследно для психики человека такое не проходит. Тяжёлый ожог заживёт - оставив лишь безобразный шрам на коже, но сердце будет кровоточить вечно – даже в загробной жизни…

Если она существует, конечно.

- …Я всё знаю. Я, как рогатый муж, узнал последним про ваш договор с… И о деньгах - что ты её платил за встречи со мной. Она рассказала подруге, а та всем разболтала – над нами смеялся весь университет…

Прикусываю до крови губу:

- Я повёл себя эгоистично и подло, но мне нужна эта чёртова лампа. Понимаешь - нужна! Извини, если сможешь…

- …Да, над нами смеялись – но нам уже было всё равно: мы любили друг друга. Это было самое счастливое лето в моей жизни! И, лампа, да! Да - твоя лампа у меня почти получилась…

Немножко оживает и тут же вновь гаснет задутой ветром лучиной:

- …Ты ни в чём не виноват, Серафим. Ты сделал всё, что мог для меня. Виноват я – жалкая, никчемная, бесполезная личность…

Вдруг, Василий отвернувшись от меня, уткнулся лицом и зарыдал в подушку.

- Как положили, слезинки не проронил – думал «сгорит», - шёпотом сказал сосед по палате, сморщенный сухой старичок с бородкой и добрыми глазами, - а теперь можно не беспокоиться - проплачется и на поправку пойдёт.

Вася «поплачется», а я?

Мне то что делать – тоже разрыдаться в подушку?!

Я не знаю, что делать. Я просто хочу втихушку прогрессировать – никого не трогая! Почему всё не так получается, как хочется?

ПОЧЕМУ?!

Сижу у его кровати, молчу слушая глухие всхлипы и, эта моя бессловесная беспомощность начинает раздражать, потом злить и наконец – бесить:

«Да тварь я дрожащая или право имею» - говоришь? Да, пойдите Вы к чёрту, Фёдор Михайлович!

Когда он вновь повернулся ко мне красными глазами - немало удивившись, что я ещё здесь, говорю спокойно и взвешенно:

- Василий! Нам объявили войну. Когда мужчине объявляют войну – убивая дорогих для него людей, он идёт на неё и сражается. Ну а там как срастётся – побеждает или погибает на поле боя.

Протягиваю руку и спрашиваю:

- Василий! Ты – мужчина? Ты пойдёшь со мной на войну?

В красном воспалённом глазу Васи загорелась жестокая ярость, он схватил мою ладонь и как мог крепко её сжал:

- ДА!!!

- Хорошо! Но, двое в поле не воины: здесь нужна глубокая разведка, а затем - войсковая операция. Подожди немного, дружище - эти подонки ответят нам сполна и с лихвой.

Встав, рычу - смотря в сторону города через окно и грожу кулаком:

- ДУХУ ВАШЕГО ЗДЕСЬ НЕ ОСТАНЕТСЯ, МРАЗИ!!!

***

- К чёрту учёбу – когда такие дела в городе творятся!

Телеграммой вызываю Барона и Лизу - через день они прибыли из Ульяновска в Нижний Новгород. Объясняю сложившуюся ситуацию, выдаю финансовые средства и объясняю каждому его задачу:

- Мне нужна разведка, Миша! Как твои беспризорники с хулиганами – дружат, враждуют?

- Скорее нейтралитет - мы их не трогаем, они – нас.

Из его рассказов знаю: кроме простого или наоборот - довольно затейливого попрошайничества, беспризорники до прохожих не пристают. У них мысли об элементарном выживании - а не об беспричинном хулиганстве. Но и друг дружку в обиду не дают – у них своя молодёжная группировка «по интересам».

- А если поговорить?

Миша передёрнув плечами, типа – «мне не в лом»:

- Поговорить можно… Почему бы не поговорить? А вот будет ли толк с того разговора – заранее обещать не буду.

- А если заинтересовать? Весь собранный с хулиганов «лут» – им?

- «Лут», говоришь, - хмыкает, - а вот на это повестись могут…

Ребятишки, с которыми я общаюсь – как губка воду впитывают мои словечки. Понимаю – нельзя коверкать «великий и могучий», но ничего поделать с собой не могу: в некоторые «особо волнительные» моменты, сленг 21-го века - так и срывается с языка, сам собой.

- Миша! Через неделю я хочу знать - кто это сделал и, заодно всё о нижегородских группировках хулиганов.

- Попробую, если кого из своих в живых найду.

- Надо, Миша, край как надо – ты уж постарайся… Лиза!

Та, тут как тут:

- На мне, как понимаю – Вася Пупкин…

- Правильно понимаешь! Будь ему матерью, родной тётей или старшей сестрой… Короче, верни мне парня к жизни любыми способами.

Та, залихватски «берёт под козырёк»:

- Слушаюсь, мой повелитель!

- К «пустой» голове руку не прикладывают.

«Кольнул» Мишка, намекая на отсутствие головного убора. Та в ответку показала ему длинный язык.

Ну, чисто дети!

Прежде чем уйти, приостанавливаюсь и подняв указательный палец вверх:

- Операцию назовём… «ХУЛИГАНОВ НЕТ!!!».

Мишка-Барон восторженно захлопал очами:

- Не, ну ты - прям как Брусилов!

Лизка, целуя «на посошок»:

- Ты – как Сулейман Великий, Повелитель всех правоверных!

У меня было своё мнение на собственную роль во всемирной истории:

- Я как Александр Невский: «пришёл, увидел, наследил».

***

На следующее же утро я уехал в Ульяновск.

Не перекусив с дороги даже, засел за комп: первым делом – идеологическое обеспечение операции «Хулиганов нет». Во все губернские газеты – в комсомольские издания прежде всего, были посланы душераздирающие статьи - описывающие происшествие с «молодым пролетарским учёным» Васей Пупкиным… Конечно, уподобляясь всем без исключения газетным писакам – это происшествие неимоверно раздул и, не пожалел «розовых романтических соплей» - описывая трагедию молодой влюблённой пары. Главным же, в статьях был гневный вопрос:

- ДОКОЛЕ?!

Это, в каждой статье звучало:

- Доколе нижегородская общественность намерена терпеть террор хулиганов в родном городе? Куда смотрит народная милиция, партийные, государственные и городские органы? Кого мы при такой политике растим – сознательных граждан нового социалистического общества, или пассивных терпил - которым вместо царского городового, теперь любая шваль - может заехать в морду, избить, изнасиловать?

- Так за что боролись, граждане? За что на колчаковских фронтах кровь вёдрами проливали? За то, чтоб обрести право быть «униженными и оскорблёнными», не в полицейском околотке – а в ближайшей же подворотне?! Чтоб нас убивали, а над нашими женщинами глумились - доводя до самоубийства?!

Статьи тут же отправил почтой из Ульяновска, а написанные по горячим следам – не менее гневные отзывы граждан на мои статьи, я отправлю спустя два дня из самого Нижнего Новгорода. В них призыв взяться всем миром и разобраться с беспредельщиками народными средствами. В качестве положительного приводился пример, когда в Подмосковье - за кражу лошади на костре живьём сожгли цыгана.