Страница 87 из 126
Шиндо обнаружил вокруг себя фигуры. Темные, бесформенные, они медленно двигались в его сторону.
Чем ближе подходили незнакомцы, тем яснее становились.
Вскоре амнистос начал их узнавать. Это были все мати, все люди, которых он повстречал в своей жизни. Они смотрели на него прямо, пронзая холодными лезвиями взглядов.
Вспыхнул свет, наверху, над головой, зажглось северным сиянием пространство. Цвета переливались, смешивались, изгибались в причудливых волнах. Глядя на этот мираж, Шиндо почему-то вспоминал события прошлого.
Тут же в лицо ударили запахи. Миллионы разных сочетаний. Аромат еды на Родной Земле, вонь полевого лазарета, легкое дуновение духов и будоражащий запах крови.
Потом возникли звуки. Голоса друзей и врагов, крики тех, кого он убил, благодарности тех, кого он спас… А после, сначала тихо и незаметно, а дальше громогласно и всеобъемлюще раздалась Песня.
Одна из фигур, окруживших его, засветилась, как восходящее солнце. Среди братьев стоял матимани, невысокий, ниже иных людей, тонкий и на вид хрупкий… Но Шиндо знал, что это существо – одно из самых могущественных в его расе. Это существо могло убить одной только мыслью, могло подчинить волю, самого свободного мати превратить в покорного раба…
Однако Шиндо не боялся его. Ведь это существо, невероятно опасное для других, для него было самым близким другом и пело, только для него, для Шиндо, свою Песню.
Амнистос, сжав кулаки, уверенно двинулся к поющему. Но стоило сделать шаг - пространство заскрежетало от боли. Послышался грохот марширующего войска. Со свистом мимо пронесся плазменный снаряд и, чудом не задев Шиндо, пробил насквозь одну из фигур. Та тут же рассыпалась в пыль.
Он спешно обернулся. В его сторону, в сторону воспоминаний, двигался отряд Собирателей. Облаченные в свои коронные белые доспехи, вооруженные плазменными ружьями последнего поколения, они готовы были уничтожить всех и вся.
Страх защипал в груди и опустился к животу. Шиндо замер в нерешительности. Что делать, куда идти? Он уже забыл, где находится… И кажется, скоро забудет, кто он сам.
Что-то вспыхнуло внутри, что-то кольнуло в сердце, пробуждая от ступора. Песня стала громче, она окружила амнистос, словно непробиваемое поле.
Шиндо подлетел к поющему, к тому, кого поклялся защищать, единственному из матимани, которого он никогда не предаст, схватил за руку и потащил прочь от наступающего войска.
Они бежали сломя голову. Уворачиваясь от пуль, задыхаясь пылью разрушенных воспоминаний.
Песня с трудом перекрикивала лязг выстрелов и топот множества ног…
Шиндо уже не помнил, зачем он убегает и от кого. Он не помнил, откуда взялся и куда шел. Лишь одно не подлежало сомнению – матимани, что держит его за руку, что бежит за ним следом, нужно спасти. Любой ценой.
Вдруг стало темно. Северное сияние погасло. Шиндо ощутил себя тупым, безвольным и одиноким.
Амнистос замедлился, а потом, неожиданно для самого себя, остановился.
Песня начала умолкать.
Кто-то держал его за руку… Кто?
Он обернулся.
Перед ним стоял матимани, низкий, худой, на вид слабый. У него была белая, как снег, кожа, светлые волосы и глаза разного цвета – синего и черного.
- Кто ты? – Шиндо чувствовал, что знает это существо, но не мог вспомнить… Он напрягся, пытаясь посмотреть вглубь себя, но там было пусто.
- Как ты думаешь? – ответил вопросом тот. Его голос был таким приятным, мелодичным, переливчатым. Он словно не говорил, а пел.
- Ты… - на поверхности его сознания плавали общепринятые понятия, Шиндо выловил одно из них, подходившее незнакомцу, - ты мани.
- Это так, - издали послышался топот, но мани это не волновало, - но это не все. – Незнакомец шагнул навстречу, встал очень близко, отчего Шиндо смутился. Мати, как он, нельзя приближаться к мани, нельзя даже смотреть на них, нельзя говорить с ними, - ты помнишь мою Песню?
- Нет, - Шиндо мотнул головой.
- Это неправда. Ты помнишь.
Амнистос напрягся, пытаясь найти ее внутри себя.
- Нет! – осек его мани, - не напрягайся. Песню не надо выискивать, она всегда звучит, она не прерывается. Просто прислушайся.
Шиндо замер. Мани тоже.
Черное пространство отозвалось звоном и усиливающимся топотом.
Вдруг ускользающим эхом послышался знакомый мотив. Слабая, умирающая в забытьи, Песня все же продолжала звучать для амнистос.
- Я помню… - Шиндо нахмурился. Отчего-то стало больно и страшно. Он глянул на мани, - я помню тебя, - это прозвучало неуверенно, потому амнистос повторил, уже без сомнений, - я помню тебя.
Мани тепло улыбнулся.
За его спиной возникли фигуры бойцов в белых доспехах. Они прицелились.
В руках поющего возник небольшой мерцающий шар. Мани передал его застывшему от ужаса Шиндо.
Сфера оказалась теплой, пульсирующей, и словно бы живой.
- Я сохранил это для тебя, Шиндо, - заявил мани, - не выпускай ее из рук, пока они не уйдут.
Амнистос не успел ответить. Послышался приказ стрелять. Плазменный снаряд пронзился в тело мани, тот выгнулся, но, не успев пасть наземь, рассыпался в прах.
Шиндо застыл в ужасе. Сжал с силой мерцающую сферу.
Бойцы окружили его и, казалось, ждали приказ.
- Процедура окончена, - послышался громогласный голос, - вывожу пациента из глубокого сна.
Все закружилось, все расплылось, Шиндо подбросило в воздух и с немыслимой скоростью понесло куда-то вперед, в сторону холодного жужжащего света.
Амнистос зажмурился испуганно, но продолжил, уже сам не зная зачем, сжимать пульсирующую сферу.
Толчок. Он вернулся в тело. Он сидел в кресле. Вокруг суетились матимани.