Страница 4 из 7
–Смотри на дорогу, а то на гаишников нарвёшься. – парировала мама.
Я сидела на заднем сиденье, и так как считала себя уже взрослой и видела , что родителям не до меня , даже не пристегнулась ремнём. Неожиданно из-за поворота, обгоняя какую-то цистерну, нам на встречку вылетел грузовик. Я даже испугаться не успела, как папа резко крутанул руль вправо, и мы полетели кубарём под откос. Дальше я мало, что помню. Я вылетела ,как пуля, через лобовое стекло и пропахала в высокой траве огромную борозду. Лежала , зарывшись головой в мягкую , тёплую и сладкую( от моей крови) почву, и от страха не чувствовала своего тела, как оказалось потом – вовсе не от страха.
Пришла в себя я , как потом сказали , через двое суток в больничной палате. Сначала лежала и рассматривала потолок, потом пришёл какой-то парень , правда в белом халате , с папкой бумаг , разложил их на мне и начал их читать, потом взял какой- то бланк и начал исписывать его мелкими закорючками. Это продолжалось довольно долго. И я спросила странным чужим голосом: -« А где мама с папой?»
Он посмотрел на меня очень серьезно: -« Послушай, ты уже большая девочка! И у меня для тебя две новости – плохая и очень плохая ! И как мне сообщили из полиции – у тебя других родственников нет, так что плохие новости придётся сообщать мне! Твои родители погибли, сгорели в машине, а вернее они погибли ещё раньше, когда кувыркались под откос в машине. У женщины перелом шейных позвонков, а у мужчины пробита грудная клетка. А сгорели они уже позже , мертвые , бензин пролился и от проводки произошло возгорание и взрыв.
– Зачем вы мне это …. так …. Рассказываете? – меня уже душили слезы.
– А чтоб ты легче восприняла «очень плохую» новость !
– Что может хуже? Чтооооо….?– уже кричала я него.
– У тебя травма позвоночника и ты навряд ли сможешь когда-либо снова ходить! И ещё тебе повезло, что тебя в густой траве нашла собака какого-то зеваки, остановившегося поглазеть на аварию. – он встал и пошёл уже не как молодой парень в белом халате, а как какой-то старик, на которого давит целый век житейских невзгод и горя.
У меня не было сил даже плакать. Три дня старушка-санитарка приносила мне скромную больничную еду, кормила с ложки, вытирала подолом халата мне лицо , ставила утку и уходила , приговаривая: – Вот ведь угораздило!– Причём непонятно было к кому относятся её причитания. То ли она жалела меня, то ли сетовала на свою нелегкую долю.
Через три дня меня посадили на коляску и отвезли в приют. И только в тот день я убедилась , что я реально ничего не чувствую ниже пояса. Я попыталась грубыми и отросшими за это время ногтями ущипнуть свою ногу – ничего!
В приюте ко мне отнеслись довольно таки хорошо , приветливо. Особенно директриса. Она сразу всем погрозила пальцем и сказала ласково и грозно : – Кто будет обижать Натусика , то будет иметь дело со мной! Прозвище «Натусик» сразу и закрепилось за мной надолго.
Потихоньку все стало налаживаться и горе мое забываться. Кормили нас неплохо , возили гулять, занимались с нами, учили, заставляли делать хоть какие- нибудь физические упражнения. Даже соревнования и конкурсы устраивали. С поликлиники приходила тетя Люда – массажист, делала нам массаж, разминала бесчувственные ноги и спины.
Как-то утром влетела в палату директриса и начала собирать мои вещи в школьный ранец: – Давай собирайся ! Дали квоту , поедем в Питер !
Я ничего не понимала, но доверяла директрисе безоговорочно, ещё больше я полюбила её , когда узнала, что у неё своих детей четверо ! Про таких людей в книжках нужно писать !
Только в поезде она объяснила мне толком, что дали мне направление на обследование в Питерский центр лечения и реабилитации с заболеваниями опорно-двигательного аппарата. И что она сразу купила билеты на поезд , как стало потом известно , за свой счёт и повезла меня на обследование.
– Вот увидишь – все будет хорошо ! – приговаривала она себе в мой адрес.
Доехали мы за три дня , приняли нас не сразу, долго продержали в приемном покое на сквозняке, но потом все таки поместили меня в палату, очень большую и чистую. На следующий день стали возить по всяким разным аппаратам, со всех сторон прозванивали, простукивали, брали анализы, светили фонариком в зрачки. И так два дня. На третий день в палату стали по очереди приходить разные пожилые дяди в очках и с бородой или без очков, но лысые. По очереди смотрели мои снимки и анализы , кивали головой, один даже присвистнул и подмигнул мне весело, но мне ничего не говорили.
На следующий день также рано и неожиданно прилетела директриса и так же начала собирать мои вещи.
– Поехали домой ! – прошептала она мне на ухо. – Ничего сами справимся ! И я опять повиновалась ей, потому что уже не было мне родней человека на этом свете. И опять только в поезде она объяснила мне, что не нашли все эти профессора во мне никакого изъяна, но и помочь ничем не могут. «Ничего, сами справимся!»– повторяла она всю дорогу.
Домой вернутся было даже здорово. Меня опять встречали хорошо и весело, как вновь прибывшую.
Через пару лет директриса вдруг решила отдать меня на танцы. Так и сказала, когда проводила свой каждодневный утренний обход палат: – Натусик- а ведь ты сегодня идёшь на танцы !
– Опять шутите Мария Степановна ? – засмеялась я.
– Да какие же в моем статусе шутки, вот сразу после занятий и поедем.
Я была заинтригована до самого обеда. И точно после занятий наш водитель дядя Паша повёз нас в центр города во Дворец культуры, где было жутко много народа, машину еле припарковали, внутри было множество различных коридоров, прямо лабиринт, везде толкались и шумели дети в самых разных костюмах, а кто и просто в трико. Я подумала, что мы приехали на какой-то детский концерт, но директриса проталкивала меня все дальше, вглубь здания и наконец мы очутились в большой зале , на стенах которой были сплошь зеркала. И здесь было тихо, хотя в зале уже находились люди и дети и некоторые из них так же как и я в инвалидных креслах. Но нет, кресла у них отличались от моего. Эти кресла были , как бы сказать, изящными. В них сидели в основном девочки в красивых платьях, но был и один юноша также в красивом блестящем костюме. А возле них как часовые стояли их партнеры, они не были инвалидами, но при этом было между ними какое-то понимание и взаимоуважение друг к другу.
Директриса представила меня статной женщине в бальном платье, которая сказала только одну фразу: – Очень хорошо !
Хлопнула в ладоши и все вдруг дружно начали вальсировать по залу, причём пары состояли из девушек на коляске и юношы на ногах и наоборот. И они так гармонично кружились , что я была очарована и сразу влюбилась и в этих ребят , и в женщину в бальном платье, а про директрису и говорить нечего.
Когда музыка закончилась, все быстро встали на свои прежние места, а женщина в бальном платье подошла ко мне и представив меня остальным и добавила: – А кто будет обижать Натусика, тот будет иметь дело со мной ! Все засмеялись, а я подумала: – «Где- то я уже это слышала?»
Вот так я попала в танцы для «ограниченных». Так иной раз называли нас чужие , но никто из нас не обижался. Мы то знали, что мы сильнее их всех. Первые тренировки я только осваивала новую коляску, каталась по большому кругу, пыталась кружится и посматривала, как это делают другие девочки.
Вскоре мне дали партнера, очень хорошего мальчика . «Из приличной семьи.»– зачем-то добавила директриса.
Мальчик был действительно из приличной семьи- отец какой-то чиновник из администрации, а мать домохозяйка. Так вот эта мамаша не только присутствовала на всех соревнованиях и мероприятиях, но и постоянно торчала на всех тренировках. Играла роль то ли оруженосца , то ли телохранителя. Леша, а так звали моего партнера, был очень симпатичным молодым человеком, довольно воспитанным, но безвольным. На него постоянно вешались какие- нибудь девицы: то звали потанцевать с ними , то в кино после занятий, то просто вертелись возле него. Но мама была начеку. Она сразу же подходила к нему якобы поправить костюм, откусить зубами вылезшую ниоткуда нитку или просто принесёт бутылку воды со словами : – Лешенька , надо больше пить простой воды, помогает обмену веществ, на всех каналах говорят.