Страница 202 из 228
В августе 45-го бывший начальник Главного Управления Контрразведки СМЕРШ Группы советских оккупационных войск в Германии генерал А.А. Вадис направил рапорт о попытках Жукова и Серова подчинить себе партийно-политические органы Советской Военной Администрации: "О Серове идут разговоры, что Героя Советского Союза он получил незаслуженно, это сделано Жуковым для того, чтобы приблизить Серова к себе... Многие считают, что Жуков является первым кандидатом на пост наркома обороны. Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты "Слава маршалу Жукову" (что-то я никогда не слышал, чтобы были плакаты "Слава фельдмаршалу Манштейну" или "Слава генералу Эйзенхауэру". - Б.С.). В одном из разговоров с армейским политработником, когда тот сослался на директиву Булганина о политорганах, Жуков заявил:
"Что Вы мне тычете Булганиным, я кто для Вас?", желая подчеркнуть, что он не кто-нибудь, а заместитель наркома обороны". Тогда Серову и Жукову удалось оправдаться перед Сталиным.
В свою очередь, Серов направил 8 сентября 1946 года Сталину жалобу на Абакумова, где просил оградить от "оскорблений и преследований" со стороны шефа госбезопасности. Здесь же Серов сообщал, что Жуков относится к вождю с неизменным почтением, за глаза называет его "хозяином" и высказывается о Сталине в высшей степени уважительно. Эта жалоба, в свою очередь, как и рапорт-донос Вадиса, остались без последствий.
Люди Серова были арестованы по распоряжению Абакумова только в конце 1947-го года, уже после отзыва Жукова и Серова из Германии. 6 февраля 1948 года бывший начальник оперативного сектора МВД в Берлине генерал-майор Алексей Матвеевич Сиднев показал: "Полностью сознавая свою вину перед партией и государством за преступления, которые я совершил в Германии, я просил бы только учесть, что надо мной стоял Серов, который, являясь моим начальником, не только не одернул меня, а, наоборот, поощрял этот грабеж и наживался в значительно большей степени, чем я. Вряд ли найдется такой человек, который был в Германии и не знал бы, что Серов являлся, по сути дела, главным воротилой по части присвоения награбленного. Самолет Серова постоянно курсировал между Берлином и Москвой, доставляя без досмотра на границе всякое ценное имущество, меха, ковры, картины и драгоценности для Серова. С таким же грузом в Москву Серов отправлял вагоны и автомашины... Направляя трофейное имущество из Германии в Советский Союз для сдачи в фонд государства, Серов под прикрытием этого большое количество ценностей и вещей брал себе.
Следуя примеру Серова, я также занимался хищениями ценностей и вещей, правда, за часть из них я расплачивался деньгами".
- Но ведь и деньги вами тоже были украдены? - вкрадчиво спросил Сиднева следователь Путинцев.
- Я денег не крал, - не очень уверенно пробормотал в ответ генерал.
Следователь, однако, моментально уличил Алексея Матвеевича во лжи: "Неправда. Арестованный бывший начальник оперативного сектора МВД в Тюрингии Бежанов Г.А. на допросе показал, что вы присвоили большие суммы немецких денег, которые использовали для личного обогащения".
Сидневу ничего не оставалось, как сознаться: "Правильно. При занятии Берлина одной из моих оперативных групп в Рейхсбанке было обнаружено более 40 миллионов немецких марок. Примерно столько же миллионов марок было изъято нами и в других хранилищах в районе Митте (Берлин). Все эти деньги были перевезены в подвал здания, в котором помещался берлинский оперативный сектор МВД... В подвале находилось около 100 мешков, в которых было более 80 миллионов марок".
Бывший глава берлинского сектора объяснил и механизм присвоения чинами МВД трофейных рейхсмарок: "Это делалось очень просто. Серов присылал мне так называемые заявки начальников оперативных секторов со своими резолюциями о выдаче им денег. Эти заявки, как правило, мотивировались необходимостью расходов по строительству и хозяйственными нуждами оперативных секторов. За счет этих сумм, действительно, покрывались расходы по оперативным секторам, а часть денег разворовывалось (чувствуется, по этим заявкам можно было подумать, что МВД в Германии дворцы строит! - Б. С.). Наряду с этим Серов раздавал ежеквартально каждому начальнику оперативного сектора так называемые безотчетные суммы, определяемые в несколько десятков тысяч марок, которые в большей части использовались ими на личные нужды... Таким путем каждый из начальников секторов получил из моего подвала по несколько миллионов рейхсмарок, а я лично, с разрешения Серова, взял для расходов по берлинскому сектору более 8 миллионов марок, часть которых использовал на личные нужды, но сколько именно, я сейчас указать не могу. Около ста тысяч германских марок были мною присвоены еще в 1945 году при обнаружении их в подвалах Рейхсбанка... В связи с передачей оперативной работы в Германии в ведении МГБ СССР (т. е. Абакумову, который на том этапе временно одержал верх над Серовым. - Б.С.), в октябре 1946 года меня вызвал Серов и предложил отправить ему все имеющиеся записи о расходовании немецких марок, а также сдать остаток имеющихся немецких денег. Из этого я понял, что Серов серьезно обеспокоен возможностью вскрытия всех преступлений, которые Серовым, мною, Клеповым (начальником одного из секторов МВД в Германии. - Б.С.) и Бежановым были совершены. Поэтому, возвратившись от Серова, я предложил бухгалтеру Ночвину отвезти в аппарат Серова все записи на выданные деньги и находившиеся у меня 3 миллиона немецких марок. Это указание Ночвин выполнил".
Лихо расходовали Серов со товарищи трофейные марки! За полтора года из более чем 80 миллионов осталось всего лишь 3. Тут уж, как говорится, или начальнику в тюрьму садиться, или его канцелярии гореть. Сиднев свидетельствует; "Как мне рассказывал Ночвин, папки с отчетными материалами об израсходованных немецких марках, собранные со всех секторов, в том числе и записи на выданные мною деньги, были по указанию Серова сожжены. Остался лишь перечень сожженных материалов... Я считаю, что Серов дал указание сжечь все эти материалы для того, чтобы замести следы, так как если бы они сохранились, то все преступления, совершенные Серовым, мною. Кленовым, Бежановым и другими приближенными к нему лицами, были бы вскрыты гораздо раньше, и, видимо, мы бы давно сидели в тюрьме".