Страница 180 из 228
Уинстон Черчилль предлагал идти на Берлин, несмотря на то что столица Рейха располагалась в пределах будущей советской зоны оккупации. Главнокомандующий союзными войсками в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр отверг эту идею. Его поддержало американское правительство. Американцы понимали, что для защиты Берлина немцы, в случае наступления западных союзников, непременно снимут часть сил с Восточного фронта. Германскую столицу это, разумеется, не спасет, но приведет к ожесточенным боям и дополнительным, совершенно ненужным потерям жизней американских и британских солдат и офицеров. Эйзенхауэр писал в мемуарной книге "Крестовый поход в Европу": "Премьер-министр (Черчилль. - Б. С.), конечно, знал, что независимо от расстояния, на какое союзники смогут продвинуться в восточном направлении, он и президент Соединенных Штатов уже согласились с тем, что английская и американская зона оккупации будут ограничены на востоке линией, проходящей в двухстах милях западнее Берлина. Следовательно, его упорное настаивание на использовании всех наших сил и средств в надежде опередить русских в Берлине, должно быть, основывалось на убеждении, что позднее западные союзники извлекут из этого обстоятельства огромные преимущества и смогут воздействовать на последующие события". Эйзенхауэр, равно как президент Рузвельт и сменивший его Трумэн, не верил, что взятие Берлина русскими или американцами может хоть сколько-нибудь изменить послевоенное соотношение сил в мире. Ведь односторонний пересмотр в свою пользу ранее согласованных границ оккупационных зон означал немедленный переход к конфронтации с Советским Союзом, к которой ни правительства, ни общественное мнение Англии и США не были готовы. Главнокомандующий союзными войсками в Европе не хотел также ради наступления на Берлин торопиться с ликвидацией окруженной в Руре группировки: "Я не собирался ввязываться в ожесточенные, дом за домом, бои ради уничтожения окруженных в Руре войск противника. Это был густонаселенный район без существенных источников снабжения продовольствием. Голод, в конечном счете, мог вынудить их к капитуляции, и не было необходимости идти на большие потери среди личного состава союзных войск".
Еще 28 марта 1945 года Эйзенхауэр информировал Сталина о плане действий западных союзников на заключительном этапе войны с Германией. Из этого плана однозначно следовало: англо-американские войска не собираются брать Берлин, как утративший свое военное значение, а направят основной удар в направлении Эрфурт, Лейпциг, Дрезден, чтобы, соединившись с советскими войсками, разрезать Германию надвое. Кроме того, второй удар будет наноситься в Южной Германии и Австрии, чтобы предотвратить начавшуюся концентрацию значительных сил вермахта в "альпийской крепости". Однако Сталин то ли не поверил союзному главнокомандующему, то ли просто решил подзадорить своих маршалов к гонке на Берлин. Эйзенхауэру же на всякий случай лукаво ответил, что его предложения "полностью совпадают с планами советского верховного командования. Поэтому советское верховное командование намерено выделить второстепенные силы для наступления на Берлин". Правда, отвечая 1 апреля Черчиллю, доказывавшему, что Берлин сохраняет морально-политическое значение для немцев, Эйзенхауэр утешил британского премьера: "Конечно, если в какой-либо момент сопротивление будет внезапно сломлено по всему фронту, мы устремимся вперед, и Любек и Берлин окажутся в числе наших важных целей". Но это был лишь вежливый дипломатический оборот, не более. В действительности, наступление англо-американских войск на столицу Рейха не планировалось. Зато Берлин стал главной целью последних операций советских войск. Жуков вспоминал: "29 марта по вызову Ставки я... прибыл в Москву, имея при себе план 1-го Белорусского фронта по Берлинской операции (в основных чертах разработанный еще к 10 февраля. - Б.С.)... Поздно вечером того же дня Сталин вызвал меня к себе в кремлевский кабинет. Он был один... Молча протянув руку, он, как всегда, будто продолжая недавно прерванный разговор, сказал:
- Немецкий фронт на западе окончательно рухнул, и, видимо, гитлеровцы не хотят принимать мер, чтобы остановить продвижение союзных войск. Между тем на всех важнейших направлениях против нас они усиливают свои группировки... Думаю, что драка предстоит серьезная... Раскурив трубку, он... спросил:
- Когда наши войска могут начать наступление на берлинском направлении? Я доложил:
- Через две недели 1-й Белорусский фронт сможет начать наступление. 1-й Украинский фронт, видимо, также будет готов к этому сроку. 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с ликвидацией противника в районе Данцига и Гдыни до середины апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами.
- Ну что ж, - сказал Сталин, - придется начинать операцию, не ожидая действий фронта Рокоссовского. Если он и запоздает на несколько дней - не беда".
Прервем на минуту этот диалог. Слова Сталина очень напоминают слова императора Александра I в "Войне и мире", обращенные к Кутузову перед Аустерлицем: "Вы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки". Только вот Жуков и не собирается отвечать как Кутузов: "Потому и не начини о, государь, что мы не на параде, и не на Царицыном лугу" Георгий Константинович, оказывается, теперь не видит никакой угрозы в том, что в первые дни операции между 1-м и 2-м Белорусскими фронтами увеличится существующий разрыв, и войска 1-го Белорусского в начале наступления на Берлин будут действовать с открытым правым флангом. Не такая большая это беда, да и угроза контрудара из Померании на самом деле не страшна.
Отчего же Верховный в феврале не торопился брать Берлин, а в конце марта и в апреле буквально гнал Жукова в наступление, требуя не дожидаться окончания сосредоточения войск на 2-м Белорусском фронте? Георгий Константинович утверждает, что в тот же день, 29 марта, Сталин показал ему один любопытный документ: "Письмо было от одного из иностранных доброжелателей (вероятно, от Кима Филби или кого-то из его товарищей по знаменитой "кембриджской пятерке", вхожих в кабинеты Даунинг-стрит. - Б. С.). В нем сообщалось о закулисных переговорах гитлеровских агентов с официальными представителями союзников, из которых становилось ясно, что немцы предлагали союзникам прекратить борьбу против них, если они согласятся на сепаратный мир на любых условиях (в действительности, подобных переговоров в тот момент не было. - Б.С.). В этом сообщении говорилось также, что союзники якобы отклонили домогательства немцев. Но все же не исключалась возможность открытия немцами путей союзным войскам на Берлин.