Бредущая по мирам

Видимо, не у одной меня испорчено настроение

Я быстро ухожу от темы:

- Ты собрался? – лишь бы не видеть его таким!

- Да, - отвечает он без малейшего оттенка эмоций.

Я передергиваю плечами. Мне такой Алан не нравится.

- Тогда пошли! – преувеличено бодро предлагаю я, и мы покидаем этот страшный мир черного солнца.

Дивный голос певицы парил надо мною, заставив проснуться и разомкнуть глаза. Он звенел переливами, как ручеёк, как капель, и кричал, разрываясь от боли на всхлипы, звуки, и слова.

Песня опустилась на мою голову, как колпак палача, лишая сладостного сна.

Я нашарила мобильник на тумбочке, и вырубила его, проваливаясь в блаженное забытье.

Алан покрывал поцелуями мое лицо, каждый сантиметр кожи, обнимал меня крепко-крепко и одновременно нежно. Я обхватила его руками за шею, и положила голову на плечо, не отводя от него сияющих глаз.

Внезапно он прекратил свою противозаконную деятельность, и принялся трясти меня за плечи. Я закричала и вырвалась из его объятий.

 И открыла глаза.

- Мери, ты, похоже, проспала,- сказал Алан.

Я вскочила.

До лекции десять минут!

О, Боже!

Метнулась к стулу, одежду в охапку, бегом, молнией заскочила в ванную. Зубы чистила чуть не сдирая кожу с десен, напялила кофту наизнанку, пришлось переодевать в спешке, в смятении.

Выбежала в коридор.

Крикнула:

- Ты готов?

Он немедленно вышел из комнаты, быстрым шагом, поправляя рубашку моего брата, которую я дала ему, чтобы он не шокировал окружающих странным костюмом.

- Идем?

Я натягивала сапоги. Он накинул куртку и ждал меня, слегка изогнув губы в улыбке.

Я схватила его за руку и шагнула …

Мы вышли в небольшом парке рядом с моим корпусом. Вылезли из кустов, ломая ветки с оглушительным треском, похожим на пистолетные выстрелы.

- Настоящее, все настоящее, - удивленно произнес Алан, проводя по коре дерева рукой и касаясь нежных листочков.

Затем он перевел взгляд на меня и недовольно заявил.

- Мери, обязательно надо было сюда попасть! Ты б еще в подвал переход настроила,- и криво ухмыльнулся.

Я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о его «глубинной» догадливости, запнулась о корень дерева, и упала лицом вперед, в полете клацнув зубами и чуть не откусив себе язык.

Внезапно меня схватили за плечо.

- Я нарушил твое страстное свидание с матерью-землей,- пошутил Алан, ставя меня на ноги.

- Вообще-то я тебя не…- я поняла, как глупо звучит то, что я собиралась сказать и торопливо прервалась.

Алан изогнул бровь, безмолвно вопрошая.

Я ответила взглядом, который можно было бы охарактеризовать одной емкой фразой: «Сейчас, как врежу!»

Отвернулась и понеслась к моему любимому корпусу.

Алан нагнал меня и тяжело вздыхая, признался:

- Прости меня, ты так смешно выглядела, и я не удержался…- и умоляюще посмотрел на меня.

Я сделала гордый и неприступный вид холодный северной красавицы, и официозно произнесла:

- Извинения приняты.

- А теперь ты мстишь,- пожаловался он то ли сам себе вслух, то ли мне, стараясь добиться прощения.

- Ага, жутко злобная, монстрам подобная героиня, - охарактеризовала я себя, и добавила,- но ты можешь не боятся меня, когда я сплю, если не разбудить,- добавила я с коварной улыбкой.

Я имела в виду героиню  картин. А жизнь – одна большая картина, полотно. Ведь создатель – это все что он рисует. Все – каждый листик,  светлый лучик, дрожащий паутинкой на полу или стене, каждая крупица нарисованного, каждый штрих, мазок, даже ошибочный. Все! Части его души во всех творениях – горят, пылают, взмывают ввысь в бессильной жажде стать, ожить в картинах. Это – единственное, что есть во мне настоящего, что я люблю в себе, то, кем я хочу быть, стать, остаться. А иначе  меня не будет. Будет лишь туманный призрак. Меня.

- О Боже, кто это? – простонал он, продолжая прерванный раздумьями разговор.

- Твой самый страшный кошмар, сколько раз надо повторять!

- О мой прекрасный, лирический кошмар, - улыбнулся он,  дергая меня за конский хвост.

Опять издевается!

Я рванула на себя дверь с бушующей злостью, а она лишь скрипнула, как будто пискнула, выражая свой протест.