Страница 68 из 116
Глава IY Школьный крэш
Фейерверк знаний
Мещане привыкли полагать, что в школу дети ходят за знаниями, общением и освоением культуры. Да, это было, но совсем давно, при царе Николае II. Машэ появлялась в учебном заведении совершенно по другой причине. Она не могла находиться дома. Кто-то скажет, мол, родители – алкоголики или просто драчуны-скандалисты. Вовсе нет. Все дело было в соседях. Раннее утро начиналось с остро-сладкого аромата анаши. Текли слезы, и начинала кружиться голова. Позже внизу варилась малага, и запах от конопли с молоком становился невыносимым, словно где-то под паласом гнило старое белье больного инурезом. Охватывал безудержный кашель, и Машэ начинало казаться, что по стене ползут часы, а вслед за ними крадутся цветы с обоев. Ковер ухмылялся и покачивал бедрами, как дешевый гей, люстра летала подобно инопланетному кораблю, а синички за окном, сидевшие в кормушке, начинали напоминать доисторических птеродактилей.
Машэ хватала сумку и выскакивала на улицу. Там в тридцатиградусный мороз семидесятилетние соседи бегали в шортах и играли в снежки. « В какую интересно школу ходила когда-то эта престарелая парочка», - думала Машэ. Она никак не могла уразуметь, почему эти старики сохранили подростковые мозги. Неужели годы обошли их стороной, или они спрятались от собственных лет в сизом дымке косячка?
Так, по чужой воле, Машэ почти никогда не опаздывала. На перемене у нее начиналось развлечение. Наша героиня бегала за своей бывшей подругой Зизи. За то, что они обнимались, зизихина мамаша выдернула из головы дочери треть волос. « Остатки шевелюры лучше сохранить», - понимала осторожная Зизи и пряталась в школьном подвале. Проштрафившаяся девчонка даже перестала ходить в столовую, чтобы Машэ не оказалась рядом за столиком. Директор распорядился повесить везде видеокамеры, которые наблюдали за девиантными подростками. Как только Машэ приближалась к Зизи на пять метров, включалась сирена.
На уроках у Машэ тоже было неслабое развлечение. Преподаватели кидались в нашу девицу пеналами, мелом, ручками, карандашами и резинками. Машэ ставила блоки, отбивая вторжение предметов в ее личное пространство. Одноклассники делали ставки: попадет ли в нее физичка, дотянется ли математичка, плюнет ли успешно русичка? В классе даже возникли две партии: одна – за Машэ, другая – за учителей. Партия педагогов всегда проигрывала, потому что настоящие преподаватели встречались лишь при Николае II, а нынешние мучители являлись отстоем общества. В этот контингент обычно сейчас входят старые девы с перекошенными лицами, ущербные по природе и неудачницы по жизни, одни беспалые, другие безмозглые, один глаз смотрит налево, другой направо. А как нормальному человеку ответить на вопрос ЕГЭ: мэр работает или служит Родине, депутат выполняет обязанности перед избирателями или повышает престиж страны, президент управляет государством или поднимает потенциал? Вот тут-то репу и почешешь? Мозги Машэ не были загружены взаимоисключающими вопросами и ответами. Ее ляжки были просто испещрены учебными текстами.
На перемене партия педагогов в очередной раз получала жестокие щелбаны за проигрыш. Машэ, занимавшаяся много лет рукопашным боем, отбила школьный журнал, брошенный в нее биологичкой. Тут вошла школьный врач и объявила, что у всех будут брать анализ на наркотики. Машэ поняла, что попала. Вонь от соседской малаги пропитала всю ее кожу. « Что же делать»? - пролетела в мозгах тревога. Тут неожиданно на йафон пришла счастливая эсэмсэска: « Зайка, я жду тебя у дверей школы на папашином джипе. Подваливай быстрей». Машэ схватила рюкзачок и просочилась сквозь дверную щель, как будто ее и не было. Одноклассник Грива затянулся электронной сигаретой, выпустил пар через нос и уважительно изрек: « Вот это молния. Я бы с такой пошел».
Машэ на разрыв.
Теперь пришло время познакомить тебя, дорогой читатель, с нашей героиней Машэ и рассказать, как она дошла до жизни такой. В ее артериях текла кровь многих народов как Европы так и Азии: в единой генетической цепочке ДНК сплелись монголы и немцы, калмыки и поляки, мордва и сербы. Обратно по венам двигалась густая черная, венозная кровушка, наполненная жизненными неурядицами. Проблемы, действительно, любили нашу героиню и преследовали ее с самого детства. В отсутствие родителей дед выпивал все питание, принесенное с молочной кухни; курил в нос, чтобы голодная бэби не орала. Когда старика разоблачили, то малыша стали оставлять под присмотром кавказской овчарки, являвшейся грозой всего района, но любившей кошек, птиц и детей.
С четырех лет девочку записали на рисование и танцы. Поначалу дело пошло, однако ребенок стал проявлять суровый характер, иногда кусался и царапался. Преподаватели долго наблюдали и заявили, что с таким нравом лучше идти в спорт.
Машэ проживала в номенклатурном, когда-то престижном доме, и квартиры здесь получили сотрудники областной администрации. Чиновники вымерли, а их повзрослевшие дети пошли по наклонной плоскости: кто отсидел за хулиганку, другой спился, третий снаркоманился. Так здесь оказались сутенеры, мамки, проститутки, вокзальные аферистки, и даже один, смотрящий по району, каждое утро выгуливавший йорика, одетого в костюмчик моряка. Внешне стильный дом таил в себе скелеты в шкафах.
Поэтому спуститься с седьмого этажа на первый при обычно сломанном лифте было для маленькой Машэ настоящим подвигом. Из-за закрытых дверей раздавались вопли, пьяные выкрики, приходилось переступать через лежащих на лестнице бомжей. Перекошенные и пропитые морды, вонь от испражнений и денатурата могли довести ребенка до заикания. Однако этого не случилось. Объективные обстоятельства подтолкнули Машэ заниматься восточными единоборствами. Девчонка осознала, что современная жизнь требует крутизны и никому ни в чем нельзя уступать. Спарринги на спортивных занятиях иногда перерастали в массовую драку. Представьте себе кучу - малу из мелкоты, катающейся в безумии по полу, рыча и царапаясь. Слабаки выползали из бешеной горы тел, прикрывая голову руками. А что тренер? Он хлестал забивающих друг друга детей скакалкой, а если та не помогала, выливал из ведра холодную воду. Все разбегались, кроме Машэ, продолжавшей забивать свою жертву, которая была много старше, крупней, да еще являлась пацаном. За глаза нашу героиню называли «Тигра».
С такими навыками Машэ пошла в первый класс. Вот здесь произошло первое столкновение системы с нестандартным характером. Через три месяца родителей вызвали в школу и бросили под ноги документы. В другой школе она продержалась до седьмого класса, так как директор хорошо знал и уважал ее папу. Когда «крышу» отправили на пенсию, то на дверь указали и Машэ. Она училась хорошо, участвовала во всех конкурсах и школьных мероприятиях, получила много спортивных наград. Все это раздражало педколлектив, потому что самым главным достоинством современного ученика считаются подарки, сделанные его родителями учителям. Когда Машэ переходила в спортивный лицей, наставники крестились, мол, Бог услышал наши молитвы, пусть теперь другие помучаются.
В новом учебном заведении все завертелось как в калейдоскопе: преподаватели наперебой звонили бедным родителям девиантного подростка и рассказывали истории, одна страшнее другой. Машэ то опоздала на три урока, то нагрубила физичке, то пиналась на перемене, то пряталась в подвале. Классный руководитель шепотом жаловалась, что эта девочка совращает всех мальчиков, включая выпускников, да еще носит белую ленту и значок «За Свободу».
Потом последовала новая школа, затем еще и еще. Машэ стала настоящим переходящим Красным Знаменем в системе образования. Встречаясь на собраниях в облоно, директора школ перемывали косточки мятежной ученице: такое миленькое личико, голубенькие глазки хлоп-хлоп. «Что Вы, что Вы, она не просто хлоп-хлоп. Реально может кого - нибудь ухлопать, потом беды не оберешься»,- замечал кто-то.
В конце - концов Машэ оказалась там, где оказалась. Класс попался ей подстать. Вот Тото. Преподаватель лишь за дверь на минутку, она вытаскивала огромную трубку почти как у Сталина и начинала пускать клубы дума. Синие кольца летали по всему классу. Она была протеже самого губернатора и ей позволялось все, правда, без трусов девица не бегала. Во время контрольной по математике двухметровый мальчик, то ли на нервной почве, то ли просто так, вдруг вскакивал, шел вприсядку, хлопая руками по подошвам ботинок и выкрикивал: «Эх, яблочко, куда ты котишься, в мастер-банк попадешь, не воротишься. Эх, яблочко, да на тарелочке, мальчик водочки попил, аж до белочки». Весь класс начинал хлопать в такт. Доморощенный кинооператор со странной фамилией Грива кричал: « Опа, снято. Теперь в ютьюбе мы всех перебьем по просмотрам».
На следующем занятии танцор садился на сырое яйцо, а все кричала: «Кука - реку». Веселье прерывало резкое: « Снято»! Все задумывались над новыми экстравагантными шутками. Как-то курилке в трубку натерли мыла, вот уж она очумела, пуская мыльные пузыри с дымом. Однажды весельчаки выбросили в окно все свои портфели. Победил тот, кто дальше забросил, правда от карандашей одни стружки остались, да это ничего. Главное чтобы в соцсетях количество просмотров увеличивалось. Машэ тоже свою игру придумала – задирать девкам юбки под мужской хор: «Лесбиянки, хуже чем поганки». В конце – концов, девчонки стали ходить только в джинсах.
Знаний школа не давала никаких, учителя либо душили сплошными контрольными, либо монотонно и тоскливо зачитывали дайджесты типа: « Повесть «Му-му» о том, как Герасим собачку на рельсы швырнул по приказу барыни, полюбившей молодого офицера в период войны 1812 года», « В это время Раскольников бросился с топором на французских захватчиков, и поднялась дубина народной войны». От безделья ученики и устраивали шутихи, одна круче другой. В общем, жизнь бурлила, приближая школьный корабль с подростками к рифам, что называются ЕГЭ.
Раздвоение языка.
Огромный рыжий шотландец тащил Машэ по разбитой каменной лестнице в свое логово. Вот тяжелые дубовые двери родового замка открылись, и здоровенные руки рыцаря заволокли девушку в полутемную, пахнущую могильной сыростью и вековой плесенью залу. Большие напольные часы пробили двенадцать ночи и отовсюду появились призраки - маленькие горбатые уродцы, одноглазые воины с перебитыми руками. Из старинного шкафа выползла страшная карлица с палкой, которая заорала скрипуче: "Валите, эту мерзкую девку". Ужасные духи начали рвать с Машэ одежду и царапать ее тело длинными пожелтевшими когтями. Карлица со всего маху ударила жертву суковатой дубинкой по голове. Наша героиня проснулась.
С трудом вспоминались события прошедшей ночи. Вот они пьют виски, разбавляя колой. Дальше провал. Потом сцена, как Капа ползает под столом, а на нее сверху, словно беркут, падает банкир страшноватый, ушастый парень лет тридцати. Капа катается с ним по паласу, долго целуется в засос, обжимается, а потом вскакивает и пяткой бьет его по щекам со странным звуком: "Трынк - трынк". Новоявленная рукопашница дьявольски хихикает, а в комнате наступает гнетущая тишина, прерываемая всхлипами неудачливого финансиста.
Потом они втроем бегают по ночному заснеженному Крыжополю, толкая друг друга в сугробы. Капа испаряется, а студент тащит Машэ в ее квартиру на седьмой этаж. Затем они, как змейки, проползают мимо спальни родителей и попадают в опочивальню девушки. Там то ей под утро и приснился ужас про замок с привидениями. Говорят такие сны вещие, но что они могут значить? " Поискать у Фрейда"?- подумала Машэ. Тут ее взгляд упал на парня, мирно посапывавшего рядышком. Стало обидно, что ему хорошо, и никакие призраки пацана не преследуют. Она ткнула спящего указательным пальцем под ребро. Молодой человек ойкнул, но вспомнил, что находится в чужой квартире с предками, пришипился и мышкой убежал в университет на занятия.
Машэ тоже было пора собираться в школу. Мама стала поднимать малолетку, но та огрызнулась, что видит занятия в гробу. Тут она вспомнила ужасных призраков, и настроение окончательно испортилось. Умываться и чистить зубы девушка не стала, объяснив, что так кусаться будет сподручнее. Кофе ученица объявила пойлом из желудей. Мама сказала, что надо теплее одеться, так как сильный ветер гнет деревья. Машэ озлилась, мол не надо намекать, что меня также жизнь согнет. Мама хотела закрыть форточку, из которой летели февральские снежинки, но Машэ стукнула кулаком по столу, мол не надо намекать, что у нее ветер в голове.