Страница 96 из 116
Ничего не может быть прекрасней эльфийского леса. В нем ощущается дыхание жизни и красота природы. Но эта поляна давно уже превратилась в выжженный пустырь, в центре которого торчал корявый пень. Первородные два месяца назад уничтожили Золотое Древо, чтобы оно не досталось Туману. Эльфы не желали оставлять мэллорны своему порождению, боясь последствий.
Этой ночью Туман отступил к землям людей, и друид Гелиард решил воплотить в жизнь безумную идею. Он давно хотел спасти свой народ и нашел решение. По крайней мере, так казалось старику. Да, старику. Из-за преступления, которое они совершили, эльфы лишились вечной молодости и те, кто был старше пятисот лет утратил юность. За неделю весь Совет Старших Князей превратился в дряхлых стариков, от былой красоты не осталось и следа. Многие, не выдержав расплаты, наложили на себя руки. Жить вечно в облике старца, и потерять былую силу и красоту было не просто ужасно, было чудовищно.
Гелиард надеялся, что сегодня ему удастся спасти свой народ. Каждый знает, что самая сильная магия рождается из смерти, и он готов был заплатить соответствующую цену.
– Лимэль, я хочу повидаться с внуком, - мягко произнес друид. Воин, которому было поручено охранять общинный дом, где спали дети, лишь скупо улыбнулся и сказал:
– Мне очень жаль, мастер Гелиард, но глава веера запретил впускать кого-либо до рассвета к детям.
– Лимэль, я обучал и тебя и Ксальта, неужели ты дума…
– Мне очень жаль старший, но нечисть может принять любой облик. Приходите с утра.
– Я просто желаю увидеть внука.
– Мне жал…
Воин не договорил: стилет мягко вошел в его тело, пронзая сердце.
– Стар… - не договорил воин и рухнул наземь. Стилет был смазан сильнейшим ядом, обычный удар в сердце не убил бы первородного.
– Мне жаль, мой мальчик, - тихо обронил старик, переступая через тело.
Зайдя в дом, первое, что сделал старик, это накинул заклятие подчинения. Оно не было сильным, но маленьким эльфам больше и не надо, чтобы следовать за стариком.
Дети: всего их было десять, взявшись за руки по двое, пошли за друидом, и только один из них спросил:
– Деда, а куда мы идем?
– Рин, мы будем смотреть на ночное небо.
В отличие от остальных его внук обладал врожденной способностью сопротивляться магии внушения.
– Мы увидим Свет Надежды? – с любопытством спросил ребенок.
– увидим, - пообещал старик.
Свет Надежды самая яркая звезда на небосклоне. Она всегда видна, даже в плохую погоду. Свое имя она получила очень давно. Эта звезда всегда укажет путь домой, потерявшемуся страннику. Друид подумал, что вот он Свет Надежды для его народа. В какой-то момент эта мысль показалась ему преступной, но отогнал ее как назойливую муху. Гелиард, ведь хотел помочь всему народу, а не только себе. Вернуть вечную молодость эльфам, чтобы женщины вновь могли подарить потомство, а мужчины сражаться. Поэтому десять жизней никогда не перетянут часу весов на свою сторону.
Эльф в своих великих думах забыл одну незначительную деталь. Именно из-за таких «жертв» и появился Туман. В разуме старика он был таким же полновластным хозяином, только породил его личный эгоизм друида. Гелиард даже сам себе не признавался, что свои личные желания, он оправдывает нуждой эльфийского народа.
– Деда, нам еще долго идти? – голос Рина заставил старика вздрогнуть.
– Нет-нет. Скоро мы окажемся на замечательной поляне. Мы все увидим Свет Надежды.
Чуть раньше друид усыпил всю ночную стражу, чтобы спокойно вывести детей за пределы временного лагеря, после чего открыть портал на поляну.
Через несколько минут все оказались в нужном месте.
– Смотрите дети, как здесь хорошо видно ночное небо!
Десять пар глаз одновременно посмотрели вверх.
– Ой, здорово! – улыбнулся Рин. – Кими, а тебе нравится? – спросил он девочку, которую держал за руку. Но она, послушная чужой воле, даже не прореагировала на слова мальчика.
– Деда, с Кими что-то не так! – взволнованно проговорил ребенок. – Надо что-то делать!
Старик же времени не терял даром, и не обращая внимания на внука, чертил символы силы на земле вокруг пня.
– Иди-ка сюда, Рин, - с трудом разогнувшись позвал он внука.
– Деда…
– Я сказал, иди! – рявкнул старик. Время поджимало.
Ребенок, привыкший слушаться старших, покорно подошел. Рин любил своего деда. Он был единственным, кто остался в живых в его семье после Гнилого Мора, случившегося десять лет назад.