Страница 49 из 66
- Но зачем? – бестолково вопросила я.
- Пойди, теперь пойми, - вздохнул парень, и хотел что-то еще добавить, но не успел: из динамиков моей админки раздался леденящий душу крик, заставивший нас с Лехой синхронно кинуться туда.
Подскочив к монитору, я почувствовала, как замерло мое сердце: весь экран занимала кроваво-красная надпись: «Вы умерли».
Опустившись на пол, я бестолково таращилась в пространство, пока Леша что-то лихо набирал на клавиатуре: поверх игрового экрана развернулось черное окно консоли с бегущими по нему салатовыми закорючками еле различимым мной из-за пелены слез.
«Вы умерли…»
Гейм-дизайнеры, как правило, тратят довольно много времени на разработку максимально впечатляющего антуража, дабы эмоции геймера были практически реальными. Однако, постепенно чернеющий экран с кровавой надписью в обычных условиях может вызвать лишь легкую досаду, и не более того.
«Вы умерли…»
Ни один из нарисованных миров не может придать этим словам действительно пугающий смысл. Потому что это право всегда будет оставаться за реальностью, ибо оно ее основание. Почему нарисованные миры именуются Лучшими? Потому что в них легко жить и не жалко умирать: всегда можно переиграть, всегда можно все исправить, а если нет, то мир запросто можно выкинуть и уйти в другой. Реальность же редко прощает ошибки. Она жестока, с ней сложно. А Лучшие миры – это спасительные двери в беззаботное детство, когда нет груза ответственности, все идет, как тебе хочется, исполняется любой каприз, а максимально возможная боль не сильнее чем от поцарапанной коленки. Это затягивает, к этому привыкаешь. Пока жизнь не захочет напомнить о себе смертью…
«Вы умерли…»
В реальности это больно и страшно. Что для тебя, что для других. И если со своей смертью все весьма просто – ее последствия переживать не придется, то со смертью близких все гораздо хуже: если она войдет в твою жизнь, то уже никуда из нее не денется.
«Вы умерли…»
Сразу же вспоминаются невысказанные слова, или высказанные словечки; намеренья, так и не ставшие поступками; поступки, совершенные без намеренья. Вспоминается все, что было жизнью. Это происходит всегда. В миг осознания: либо за мгновение до твоей смерти, либо через мгновение после смерти того, кто был частью твоего мира.
«Вы умерли…»
Иногда это очень правильна фраза, если «вы» считать множественным числом…
- Успел! – выдохнул Леха, опускаясь на пол рядом со мной.
Не особо уловив смысл фразы, я просто обернулась на звук и уставилась на свой мобильник в руке парня. Набрав чей-то номер, он поднес телефон к уху и закрыл глаза, опершись затылком на стену. Звук был выставлен на максимум, поэтому я отчетливо слышала доносившиеся из динамика гудки. Их было три. Вместо четвертого раздался хриплый, еле слышный голос:
- Алло!
- Чувак! Ты мне должен! – открыв глаза, радостно сообщил трубке Леха.
В ответ из динамика раздался надсадный кашель. Лишь через несколько секунд собеседник смог спросить:
- Кто это?
- Наглая куча байтов, – усмехнувшись, ответил Леха, поднимаясь. И посмотрев на свою руку добавил, - теперь, правда, во плоти. Так что рассказывай, откуда ты выходил в сеть, и мы приедем.
Дальнейший разговор я не слышала, ибо Леха вместе с телефоном ушел в спальню, но подняться и пойти за ним у меня просто не было сил. Страх, что внезапно зажегшаяся надежда окажется ложной, сковывал по рукам и ногам, не давая шелохнуться. Исчез он лишь, когда из спальни донеслось:
- Юль, ты к своему хахалю собираешься ехать или нет?
«Живой!»
Едва эта мысль прогремела в разуме, как эмоции вырвались на волю: уронив голову на руки, я просто разрыдалась, а через несколько секунд почувствовала, как подошедший Леха обнял меня за плечи, опустившись рядом.
- Эй, ты чего? – мягко спросил он, прижимая меня к себе. – Похоронила его уже что ли?
В ответ я лишь чуть громче всхлипнула.
- Юлька, я тебе поражаюсь! - рассмеялся Леха. – То упираешься до последнего, а то на тебе! Знаешь, порой мне кажется, что пресловутый китайский рандомайзер именно с твоей логики и писали! Ну как так можно, а?
Отвечать не было ни сил, ни возможности: слезы текли ручьем, не желая останавливаться. Закопавшись носом в Лехину футболку, я проревела несколько минут, успокоившись, лишь когда она основательно промокла, и парень мне об этом сообщил, выдав ультиматум:
- Так, или переползай на сухой край, или успокаивайся! Причем, лучше второе, потому что нам идти надо.
Оторвавшись от Лехи, я еще раз всхлипнула и кое-как прошептала:
- Спасибо.
- Обращайся, - наигранно улыбнулся парень, поднимаясь, и искренне добавил. - Всегда рад помочь.
Переодевшись, мы покинули квартиру, пройдя по серому обшарпанному подъезду и, проехав на лифте пятнадцать этажей, открыли уличную дверь, но замерли на пороге, несколько обескураженные увиденным. Сквозь густой смог едва пробивался дневной свет, однако фонари не горели. Вокруг не было ни души, лишь очертания бетонных громадин домов угадывались в тумане.
- Надо же, - удивленно покрутил головой Леха. – Неужто освещение и система очистки воздуха питаются от одного генератора, который вдруг решил заглох…кхе-кхе.
Конец фразы смазался приступом кашля. Зарывшись лицом в рукав рубашки, Леха утянул меня обратно в подъезд и повел к лифту. Едва мы вошли в кабину, парень достал мобильник и набрал Алекса. Когда тот ответил, Леха сообщил: