Страница 2 из 7
Сороки доставляли на своих вертлявых длинных хвостах срочные новости и сенсации, а также наспех выдуманные сплетни, уличные пустозвонки, тараторки, балаболки и всякую бывалую и небывалую всячину.
Аисты занимались самыми ценными посылками. Они разносили по адресам новорожденных младенцев — голышей и пушистиков, глазастиков и зубастиков, ушастиков и хвостатиков, ревунчиков и писклявчиков — кому кого бог послал.
Мелисса же вылетала в ночную смену, чтобы исполнить совиную работу. Она разносила сны. В ее почтовой сумке нежно позвякивали лиловые колокольчики сон-травы на мохнатых, бархатистых ножках, тихо перешептывались стебельки засушенных снотворных трав — валерианы, душицы, лаванды, пустырника и тимьяна.
Сумка была окутана пухленьким облачком дремы, от которой сразу слипались глаза и туманились мысли. Едва уловив эти волшебные запахи, бабочки дружно схлопывали уставшие за день крылья, птицы склоняли осовевшие головки под теплые крылышки, белки заворачивались в пушистые хвостики, а медведи сладко почмокивали медовыми петушками на палочках, которые прихватывали на ночь в постель своими большими когтистыми лапами.
Ах, как сонно пахли эти травы! Лоси за версту валились с ног.
Однажды случилось и Мелиссе прямо на лету заснуть от дивного дурмана своих же дремных чар. Бух — и больно стукнулась об огромный твердокаменный древесный гриб чагу на корявом стволе старой березы. С тех пор клюв у Мелиссы обзавелся крохотной, чуть видной щербинкой. Но эта маленькая милая трещинка оказалась очень даже полезной. Перед каждым полетом сова-почтальонша вставляла туда свое самое озорное пушистое перышко. Его остренький кончик так щекотал ей ноздри в пути, что летунья все время чихала, взбадривалась и уже не поддавалась коварной зевоте.
Долго Мелисса работала рассыльной сновидений, пока не ушла на пенсию нянчить внуков, которых ей наприносили почтой аисты в благодарность за добросовестный и опасный летный труд. А почтовая сумка стала колыбелькой для глазастых крючконосых малышей, которых так хорошо баюкать в уютном сонном облачке, поглаживая ласковым крылом.
УЛЬЯНА,
или
Мирная бомбардировщица
ОВА УЛЬЯНА мечтала быть летчицей, и не просто летчицей, а ночной бомбардировщицей. Но все войны на земле, по крайней мере, в лесу и его окрестностях, закончились. Ульяна чувствовала себя несчастной, никому не нужной и бесполезной.
Но однажды в ее круглую голову пришла любопытная идея. Сова слетала в соседний кедровый лес, нарвала там шишек и, заметив гулявшую неподалеку белку, сбросила на ту весь боезапас. Белка с удивлением посмотрела наверх. Но никого не увидела. Тогда она быстро перетащила шишки в свое дупло. Ульяна была довольна: все получилось так, как она и хотела.
На следующую ночь сова решила сменить объект бомбардировки. Она нарвала в деревне яблок и атаковала на опушке семью ежей… И снова успех — все снаряды легли точно ежам на иголки!
Ульяна почувствовала уверенность в себе и небывалый прилив сил. Теперь она каждую ночь совершала боевой вылет. Она бомбардировала свиней желудями, лосей — грибами, бурундуков — лесными орехами.
Как-то Ульяна сбросила на медведя небольшой бочонок меда. И, вспоминая, как косолапый растерянно облизывал залитую медом липкую морду, долго хохотала в дупле.
Однажды на рассвете она заметила в саду двух влюбленных и на бреющем полете осыпала их цветами. И снова скрылась незамеченной.
Ульяна могла гордиться собой: за все время ни одной ошибки, ни одного промаха. И все-таки летчица чувствовала, что главная цель ускользает от нее…
Больше всего ей хотелось обстрелять конфетами детей. Но, к сожалению, ночью дети спали. Сова расстраивалась, съедала конфеты сама и от этого расстраивалась еще сильнее, так как начинала толстеть. А толстая летчица — это уж никуда не годится, даже в мирное время…
Наступила зима. Влюбленные не бродили до рассвета в саду. Белки редко выглядывали из своих домов, ежи и медведи вообще спали. И Ульяна впала в отчаяние. По вечерам она жевала конфеты и шептала: «Жизнь проходит впустую. Скоро закончится год и начнется новый, такой же бессмысленный, а за ним еще один, а за ним еще…»
И вдруг сова увидела высоко в небе необыкновенную звезду. Она сияла ярче всех звезд и быстро двигалась по небу…
Ульяна, отлично знавшая карту ночного неба, раньше никогда не видела этой звезды. И вдруг сова поняла: это Звезда Рождества!
— Сегодня ведь сочельник! — вспомнила она, и сердце ее наполнилось радостью, а жизнь — смыслом.
Ульяна поняла, что надо делать, взмахнула крыльями и полетела в город.
В эту ночь она превзошла саму себя. Ульяна сбросила на дома десять шоколадных тортов и еще три песочных. И каждый из них попал точно в печную трубу или на балкон. Сова видела, как в окнах зажигается свет, и слышала крики детей:
— Смотрите, смотрите! Санта-Клаус прислал нам подарки!
Кто такой Санта-Клаус — страус или еще какая-нибудь диковинная птица, — Ульяна не знала. Зато точно знала, что достигла своей цели.
Все новогодние праздники бомбардировщица была на высоте: она обстреливала конфетами нарядных девочек и мальчиков, а как-то взорвала подряд семнадцать хлопушек: Бац! Бабац!..
Ух, было весело!
АГАТА,
или
Секретный суперагент
ОВА АГАТА УХУ-007 была секретным агентом. По ночам она занималась спортивным шпионажем. Спортивный шпионаж — это такой вид разведывательного ориентирования на местности, которым увлекаются из спортивного интереса, то есть для души и физкультуры. Сова повсюду расставляла своих жучков, которые все подслушивали, записывали и передавали по подпольной грибничной рации в главный штаб — передвижной суперсекретный дуб на колесиках, искусно замаскированный под неприметный гриб-дубовик в бурой лиственной шляпе, усах и плаще.
— Ястреб, ястреб… я орел… — телеграфировал из-под корней осины взволнованный тайный информатор жучок-короед. — Объект Красная Шапочка, он же Пиноккио-в-перьях, он же Барабашка-лоботряс, выстукивает сверхскоростную шифровку космическому разуму: «Тук-тук, тра-та-тук, тара-тута, трак, тур, кук!» Сижу на хвосте подозреваемого. Ж-ж-жду дальнейших указаний.
— Продолжать наблюдение! — радировала связному жучку сова Агата. — Выдвигаюсь на позицию. — И главный штаб на колесиках, не покачнув ни единым желудем, плавным улиточным ходом ловко прокрадывался по лесу в сторону тревожных позывных.