Страница 11 из 29
А в этом году, глядя на улыбающиеся лица друзей, на то, как Вовка под одобрительные возгласы обрывает фольгу с горлышка бутылки с шампанским, как по телевизору вещает о вечном президент, как сонно трёт кулачками глаза Юлька, я вдруг неожиданно поняла, что больше не хочу загадывать это...
Вот именно в этот момент я как-то остро осознала, что гораздо сильнее хочу чего-то для себя лично... Не знаю даже... Платье может... Или сапоги и шубку... Или хотя бы ногти накрасить что ли... Чтоб вот не стыдно было держать в руках отремонтированный сияющий телефон в новом чехле... Или, наверное, хочу ещё раз увидеть Андрея...
Растерялась, когда часы безжалостно забили полночь, отправляя в небытие ещё один год нашей жизни - я так и не определилась с тем, что хочу загадать...
Зажмурилась и беззвучно зашептала, поднося бокал к губам:
- Пусть у всех всё будет хорошо... У нас с Пашкой, у Юльчика, у бабушки, у мамы с папой, у Андрея... Просто хорошо... Ну хотя бы не хуже, чем есть сейчас...
Дурацкое желание. Да и не желание даже, а какой-то бессвязный набор слов. Ну теперь поздно... На будущий год заранее придумаю чего хочу...
Быстро нацепила дочке курточку и вышла с ней на балкон смотреть новогодние феерверки. У нас тут, конечно, жиденькие салюты, петарды в основном, а вот с центральных районов иногда доносится невероятный грохот, а высоко в ночном небе вдали расцветают разноцветные цветы, от которых дух захватывает даже на таком расстоянии...
Больно от всего происходящего почему-то, щемит в груди... Первый раз мне так тоскливо в самый разгар веселья...
...Юлька уже спала, когда Пашкины приятели шумной толпой вывалились из нашей квартиры, оставляя после себя благословенную тишину. Господи, неужто я старею, раз меня так напрягают все эти шумные компании?..
Выдохнула, глядя на бардак на столе и на стройный ряд бутылок, выстроившихся у батареи. С натянутой улыбкой повернулась к мужу, всё ещё возившемуся в коридоре после ухода гостей. Замерла, чувствуя, как обида, весь вечер незаметно теснившаяся в груди, вспыхнула напалмом...
Пашка стоял перед зеркалом и возился с вечно заедающей молнией куртки. Уже в кроссовках даже...
Чёрт, он что, с ними собрался?! А как же я?! А праздник?! Я думала... Надеялась, что мы просто посидим вдвоём...
Вышла в коридор, прислонилась к стене. Закусила губу, пытаясь унять крупную дрожь...
- Паш, ты чего... Уходишь?
Муж хмуро глянул на меня в отражении зеркала.
- Ну а что, Маш... Чего мне дома-то делать? Новый год всё-таки... Все гуляют...
Всхлипнула, из последних сил сдерживая рыдание...
- Все?! Я не гуляю, Паш... Я вот дома сижу! Посуду сейчас мы-ыть буду! - мой голос всё-таки надломился и стал тонким. - Думаешь, мне п-погулять не хочется?! Да?! Х-хочется, чтоб ты зна-ал! О-оочень! Я тоже весь год пахала, между прочим! Я-я же вообще ник-куда не хожу... Я-я...
- Маш, не начинай! - Пашка в сердцах дёрнул вниз разошедшуюся молнию. - Мы просто с ребятами посидим где-нибудь! В гараже, наверно... Я же не собираюсь шляться где попало! Что страшного-то? Хочешь гулять - иди гуляй, кто тебя держит? Посуду и завтра помыть можно!
Он со злостью бросил неподдающуюся молнию, оставляя куртку нараспашку, и потянулся к дверной ручке, явно не желая продолжать разговор...
Вспылила от какой-то острой невыносимой несправедливости, бросаясь к нему...
- Да у меня же Юлька! Куда я пойду? - я вцепилась в его рукав, больше не в силах сдерживать рвущую на части боль и горечь. - Н-не уходи, Паш... Ну завтра сх-ходишь... С-сегодня же пра-аздник...
Он напрягся, застыл на месте, закрывая обратно приоткрытую было дверь... Обнял меня свободной рукой и глубоко вздохнул, борясь с раздражением...
- Маш, тише. Меня ждут уже, я же договорился, понимаешь? Давай в праздник не будем ругаться... Маш, ну...
С ожесточением оттолкнулась от него, не поднимая головы метнулась в ванную... Хотела хлопнуть дверью, но сдержалась - дочь спит, нельзя...
Закрыла рот ладонями, давясь истерикой и не выпуская наружу раздирающий горло вопль отчаяния и безнадёжной обречённости - ему просто плевать... На меня, на Машку, на семью, на всё... Я ему вообще не нужна! Раздражаю и мешаю только!
Хлопнула входная дверь... Послышались торопливые шаги по лестнице...
Сползла по стене на пол, захлёбываясь слезами и хватая ртом воздух... Обхватила голову руками, тихо подвывая и покачиваясь из стороны в сторону...
Пустота... Не чувствовала больше ни обиды, ни злости, ни боли. Жалость только какую-то, переплетающуюся с презрением... И почему-то ко всем сразу - и к себе, и к Пашке, и к друзьям его недалёким...