Страница 41 из 55
Глава 20
Максим
Я просыпаюсь от вполне себе законных природных позывов, и, приоткрыв глаза, пытаюсь вспомнить вчерашний день.
Ненавижу утро.
Хотя сегодня еще ничего, потому что окна в спальне неожиданно оказываются плотно зашторенными, и яркий солнечный свет не разбудил меня раньше положенного. Я пытаюсь по ощущениям понять, сколько проспал, и вроде как достаточно, потому что голова не гудит, а тело не хочет завалиться обратно.
Только вот одно «но»…
Где, черт возьми, засыпавшая вчера рядом женщина?!
Я быстро встаю, натягиваю джинсы, по пути заглядываю в ванную, расправляясь с утренними делами. Затем прислушиваюсь, и различаю, как из кухни доносится тихое клацанье.
Хм.
Я осторожно, чувствуя дежа-вю, крадусь в сторону закрытой двери, и тихонько отворяю ее, чтобы не наделать много шума. Не знаю, откуда во мне вдруг это желание не быть обнаруженным, потому что ни разу раньше не страдал подобной херней. Но в случае с Настей мне как-то очень понравилось заставать девушку врасплох, да и интересно, чего ей не спится…
Открывшаяся картина заставляет внутренне присвистнуть, и похвалить себя за бесшумное проникновение.
Настя сидит за столом, поджав под себя ноги в гольфах, и быстро-быстро печатает что-то на серебристом ноутбуке. В ее ушах беспроводные белые наушники, и явно играет какая-то музыка, под которую она слегка качает головой. Волосы в волнистом беспорядке разметались по плечам, по левую руку кружка с кофе, а на тело надета застегнутая лишь на несколько пуговиц моя белая рубашка.
Кажется, вчера я скинул ее где-то в ванной перед тем, как погрузиться в воду.
И, видимо, Настя решила сделать из нее что-то вроде домашний одежды на наш общий уик-энд…
- Ой, - девушка на секунду отрывает взгляд от экрана, и тут же замечает меня, быстро вынимая наушники, - ты уже проснулся?
- Угу, - немного хрипло отвечаю я, и уверенно двигаюсь к ней, протягивая руку к наушнику, - можно?
Настя лишь кивает, немного растерянно наблюдая, как я вставляю в ухо маленький прибор. Он тут же «оживает», и мужским голосом поет:
«Что такое осень - это камни.
Верность над чернеющей Невою. Осень вновь напомнила душе о самом главном Осень, я опять лишен покоя»*
- Женщина, ты серьезно? Неужели тебе мало того, что эта мерзость вот-вот наступит – ты еще и песни про нее слушаешь?!
Настя слегка приподнимает брови, чешет маленький нос, и быстро прячет наушники в белый чехольчик.
- Вообще-то, я люблю осень. Это ты у нас поклонник жары и солнца, а я люблю разноцветные листья, теплые шарфы, и…
- Слякоть, дожди и ветер, - заканчиваю я, наливая чай, и открывая холодильник, - не понимаю людей, которые любят таскать на себе лишние слои одежды. Все, что больше рубашки и джинс – редкостное…
Я замолкаю, ощущая, как со спины ко мне прижалось худенькое тельце, обхватывая мой живот руками. Настя утыкается носом куда-то между лопаток, чуть трется, целует легкими прикосновениями, а затем просто прилипает в то место щекой.
- Я знаю, что ты Ворчун по утрам, мужчина, - тихо смеется она, пока я пытаюсь сообразить, как реагировать дальше, - но уже полдень. Стряхивай недовольство, и давай уже завтракать.
Эти простые, полные простого понимания слова как-то странно отзываются у меня под ребрами, и я сглатываю, прогоняя дискомфортное чувство. Действительно, чего это я завел свою любимую дудку… У нас ведь есть дела поинтереснее.
- Что, чертята проголодались? – я нащупываю ее пальцы, переплетаю, и вытягиваю кроху вперед перед собой, утыкаясь подбородком ей в волосы, - и чем кормить этих троглодитов? Младенцев в холодильнике не наблюдается.
- Дурак! – хохочет Настена, и вытягивает банку творожного сыра и ветчину, - сейчас сооружу бутерброды. А потом мы можем…
- Потрахаться, - уверенно заканчиваю я, потому что Настя наклоняется, и я вижу, как моя рубашка очерчивает соблазнительные ягодицы, - серьезно, а ты думала я смогу делать с тобой что-то другое, когда ты ходишь тут… Вот так?!
Девушка краснеет, мило прижимая пальцы к щекам. Милость – это просто ее слово, стопроцентно, только вот это не милость пятилетки, а роскошной пошленькой женщины, либидо которой идеально совпадает с моим…
- Ты что-то имеешь против своей рубашки на мне?
Она смеется, но, кажется, я уже научился распознавать ее нервозность по поводу моих реакций. А потому просто ловлю ее одной рукой, прижимая к себе, и ощупывая нереальную задницу.
- У меня с собой еще парочка. Хочу, чтобы ты перемерила все.
Она вспыхивает, а ее глаза от простых слов горят так ярко, что мысли о завтраке уходят на второй план.
- Во сколько ты встала? – спрашиваю слегка охриплым голосом, и замечаю, как Настя также тяжело дышит.
- Около семи утра.
- Сумасшедший жаворонок. И не завтрака?
- Только кофе.
- Блять…
Я усилием воли делаю шаг назад, и не могу не радоваться тому, как Настя расстроенно хмуриться. Сам бы не отказался прямо сейчас разложить ее на этом хлипеньком столе кверху задницей, но…
- Сперва ты ешь, потом – все остальное, - твердо произношу своей голодной девочке, и кто бы, блять, знал, чего мне стоит эта твердость.
Тем более когда она сама хочет, я уверен, того же.
И стоит в полуметре в одной моей рубашке на голое тело.
Бляяять. Завтрак, завтрак, завтрак!