Ты теперь мой враг

Демид так близко, он сейчас пахнет освежающим гелем для душа. Где Бронский его принимал, помню хорошо, поэтому сейчас проще отгонять морок и пытаться не думать о том, что его губы в каких-то жалких сантиметрах.

Он взгляд на мои всё же бросает, а когда поднимает, я уже готова отбивать удар его карих глаз. Внешне готова. Демид не заметит, как внутри всё сжимается и скручивает в тугой узел. Как под кожу впиваются сотни иголок, и каждая отзывается резкой болью, но это всё внутри. Я качаю головой и тихо, но уверенно, произношу:

— Убери руки.

— Пожалуйста, Лика, — он теперь сдерживается и немного отстраняется. — Просто садись в машину, иначе мне придется усадить тебя силой.

Открывает дверь и указывает взглядом на неё. Демид сильный, и он, конечно, может обещания исполнить. Но принимаю решение не поэтому.

Ноги вмиг наливаются свинцом, сердце разрывает грудную клетку, Бронский убирает руки и ждёт, а я всё же занимаю пассажирское место под его пристальным взглядом. Тяну на себя ремень безопасности и пристегиваюсь — привычка.

И пока захлопывается дверь, пока он обходит джип, в голове вихрем проносятся воспоминания. Салон пропитан дерзким древесным ароматом, и просто невозможно от наваждения избавиться, оглядываюсь, отмечая — здесь почти ничего не изменилось. Вот только думать, кто занимал это место весь год, не хочу.

Бронский усаживается за руль и срывается с места, а я лишь глубоко вдыхаю и выдыхаю, унимая охватывающую дрожь.

Не верю, что я здесь.

Мы какое-то время едем по улицам города, пытаюсь понять, куда мы направляемся. Воздух в салоне тяжелеет, напряжение растёт, кажется, стоит лишь просто пошевелиться и полыхнет.

Демид молчит, может показаться, что он просто сосредоточен на дороге, но слишком сильно сжимает руль пальцами. Вдруг бросает на меня взгляд и ловит мой, отвести свой просто не успеваю. Он тут же отворачивается, но за эту долю секунды замечаю, что и сама застала его врасплох.

— И куда смотрит твой Глеб, — цедит Бронский сквозь зубы.

Только сейчас до меня доходит, что произошло на дороге. Серая иномарка очень похожа на ту, которая преследовала меня совсем недавно. Когда я была за рулем джипа Астахова.

— Меня пытались убить?

— Скорее, напугать, — Демид качает головой. — Но проверять не было возможности.

Теперь совершенно ничего не понимаю. Всё происходящее вокруг я относила к тому, что Демид пытается выжить меня из города. Чтобы я поняла, здесь мне делать нечего, чтобы я испугалась и просто уехала.

Но получается, он меня только что… спас.

Мы останавливаемся на парковке у его дома, непонимающе оглядываюсь и тянусь к кнопке, чтобы отстегнуть ремень безопасности, но он не поддаётся. Я, наверно, слишком нервно дергаю, потому что ремень теперь вообще заклинивает, отчего оказываюсь прижата к сидению.

Бронский замечает мои попытки, тянется, чтобы ослабить натяжение, и я как могу вжимаюсь в спинку кресла.

Замираю, практически не дышу, но спасает это едва. Демид тоже напряжен, на меня не смотрит, и второй раз за день его губы оказываются слишком близко.

Почти беру себя в руки, потому что решаю — не посмотрит, а значит, я в относительной безопасности, но внезапно он переводит на меня взгляд и застывает.

Не надо. Пожалуйста, не надо.

Но Демид мои мысли не слышит.

Глава 8

Он подается ко мне, взгляд темнеет, дыхание тяжелеет, я пытаюсь сосчитать удары в груди, но ничего не выходит, поэтому просто наблюдаю, как Бронский приближается миллиметр за миллиметром и касается моих губ. А потом слышу щелчок, это возвращает в чувства, я упираюсь рукой ему в грудь, и Демид освобождает меня из условного заточения, а потом отстраняется, спасая ещё и от своей близости.

Вот только пульс всё равно зашкаливает, и я ничего не могу с этим поделать.

Не могу и перевести взгляд на Бронского, просто смотрю прямо перед собой и пытаюсь говорить ровно:

— Зачем мы сюда приехали?

— Поднимемся, там и поговорим, — отвечает Демид. И хоть произносит это тихо, даже как-то устало, а всё равно звучит совсем не как просьба, это безапелляционный приказ. Вот только он меня с кем-то путает.

— Мы можем поговорить здесь.

Всё же делаю усилие и теперь смотрю на Бронского в упор, он выдерживает мой взгляд:

— Это ненадолго, для твоей же безопасности.

— Я пока что не понимаю, кто для меня большая опасность.

Это правда, и речь не только о моей жизни. Хотя и моё спасение мне пока кажется подозрительным. Демид мог бы подстроить свой геройский поступок, я уже не так удивляюсь, что это возможно. Бронский наблюдает за мной хмуро, а я продолжаю:

— Да и ты в прошлый раз доступно объяснил, что с тобой в одном помещении лучше не находиться, — вспоминаю его угрозы в студии. Взгляд Демида теперь становится мрачным, ну и о какой безопасности рядом с ним идет речь?

Вот только я не его боюсь, а ту реакцию, которую Демид до сих пор во мне вызывает.

— Я не шутил. Если бы ты уехала — это бы решило многие проблемы.

— Не понимаю, чем я тебе помешала. Ты и со мной в одном городе неплохо проводишь время, — произношу, так же не сводя взгляд. Я, конечно, имею в виду его сегодняшнюю ночь, Бронский прищуривается. Он всё понимает, не может не понимать.

Именно в этот момент звонит мой телефон. Лезу за ним в сумку и обнаруживаю, что на экране светится имя «Глеб». Перевожу дыхание и быстро нажимаю «принять», совершенно не зная, что буду говорить, как объясню, что делаю с Демидом в одной машине:

— Лика, где ты? — звучит с ходу, и я немного теряюсь, Астахов так со мной никогда не говорит — в его голосе злость.

— Глеб, я перезвоню чуть позже и всё объясню.

— Ты… — он делает паузу. — С кем ты?

Не успеваю ничего понять, телефон из рук исчезает, а я округляю глаза — его выхватывает Демид. Звук из динамика громкий, и, видимо, Бронский всё слышит, потому что отвечает вместо меня:

— Да, она со мной, жду и тебя в гости, — Демид называет адрес, хотя Глеб его, конечно, хорошо знает. Бронский нарочито вежлив, но явно наигранно расплывается в любезностях, я вижу, как он напряжен, хоть и ухмыляется в трубку. А ещё он так сжимает мой телефон, что кажется, тот прямо сейчас переломится пополам.

— В твоих же интересах подъехать раньше, — напоследок бросает он, отключает вызов и протягивает телефон мне:

— Теперь можешь не беспокоиться. Совсем скоро сюда приедет твой Глеб. Посидим по-семейному.

Он так каждый раз выделяет слово «твой», словно это ответный удар. Если бы он только знал, какие у нас отношения с Астаховым… Но я не озвучу вслух. Это его не касается.

Сейчас на лице Бронского даже наигранной улыбки нет, и по спине пробегает холод.

Беру мобильное устройство и заношу палец над экраном, чтобы набрать Астахова самой, но вместо этого выключаю экран и убираю телефон в сумку.

— Зачем ты так?

— Гарантия, что я не исполню свои угрозы. Ты же наверняка считаешь, что всё я и подстроил?

— Мне в это проще поверить, чем в обратное.

Возникает тянущаяся пауза, и я рада, что сижу, потому что взгляд Бронского сейчас мрачнеет и обдаёт холодом:

— Иногда я действительно хочу, чтобы ты навсегда исчезла, — Демид ухмыляется и открывает свою дверь. — Вот только это вряд ли выход.

Говорит и покидает джип. Я смотрю ему вслед какое-то время, а потом выхожу из машины и иду за ним.

Пока мы поднимаемся по ступенькам, накатывают воспоминания, я даже дышу через раз, кажется, сердце стучит так громко, что по пустынному подъезду в такт разносится эхо его ударов. Кончики пальцев то покалывает, то я их вообще не чувствую, это становится настоящим испытанием — преодолевать оцепенение, которое считала, умею контролировать.

Уверенно делаю шаг за шагом, пока внутри, словно тонкие струны натягиваются измученные нервы. Главное выдержать, а потом приедет Глеб.

Не думаю, что из этой встречи выйдет что-то хорошее, но рядом с ним я буду чувствовать себя в безопасности. Я на это очень рассчитываю, я в это верю.