Страница 41 из 74
Глава 20
Нетерпим, резок, груб и всем недоволен
Часто спорю, и мало кому поддаюсь.
Но когда в мою грудь упираешь ладони
Я обидеть сильней всех тебя лишь боюсь.
Максим
Пару лет назад я видел фильм, который поразил меня в самую душу. Тонкая, душевная картина с восхитительно-простым, но в то же время необычным сюжетом, созданным невероятно-талантливым режиссером Чарли Кауфманом.
«Аномализа».
Я – далеко не изгой в обществе. И мне вообще не проблема общаться с посторонними, а уж тем более со знакомыми людьми. Я не стесняюсь, никогда не чувствую дискомфорта, и не загоняюсь тупым «а что обо мне подумают».
Но даже я никогда не стану утверждать, что людям со мной легко, а мне легко с ними. И оттого в том фильме мне было легко увидеть весьма понятные штуки в главном герое Майкле, который испытывал ряд проблем с обществом.
Но тогда я не мог понять самого главного – как одна женщина среди миллиарда других вдруг выделяется из общей массы, становится светящимся долбаным идолом среди серой толпы, и ее голос «зовет» тебя будто отдельными нотами, которые никогда раньше ты не слышал от других.
Я любил раньше.
Я восхищался красотой, талантами и качествами других женщин.
Но никогда прежде я не был настроен всеми данными мне природой чувствами лишь на одну, маленькую и для кого-то совсем обычную, но для меня словно подсвеченную изнутри.
«Анастасия». Даже ничего менять не надо в имени – оно прекрасно сочетается с Аномалией, тем словом, которым выделил Лизу Майкл среди прочих. И теперь я точно также оглядываюсь на весело болтающую «свою» женщину, и ее голос выделяется тональностью и громкостью среди двух других.
Не потому, что Настя слишком громкая.
А просто потому, что я как-то настроился на нее, и совершенно не знаю, как вернуть все как было.
И надо ли?..
- Максим, мы дождемся мяса сегодня? Я уже почти наелась овощами! – кричит Ирина, прерывая мои размышления, и я недовольно смотрю в сторону сестрицы.
- А овощи полезней! Вон, у Настены спроси – она с недавних пор в теме…
Ума не приложу, нахрена это сказал. Ловлю взгляд карих глаз с чуть приподнятыми бровями – а затем широкую улыбку, которая переводит все в шутку, за что я ей искренне благодарен.
Блять. Не припомню, чтоб раньше в моей голове вообще хоть как-то фигурировал Листьев, кроме рабочих вопросов. А сейчас всплыл вместе со своей залаченной прической без спроса – и с бесячей правильной вежливостью, которой мне самому не хватает.
За что он приглянулся Насте? Трудно представить себе более разных людей – я с вечно пессимистическими прогнозами, и блондинчик, во всем старающийся найти хорошее. Мы даже по внешности словно с разных полюсов, но на Насте наши вкусы сошлись, и теперь как-то трудно просто выкинуть это из головы.
Я не собирался предъявлять претензий. И ревновать тоже. Но, как оказалось, некоторые вещи отказываются подчинятся сознанию, и приходится прилагать усилия, чтобы засунуть свои эмоции поглубже.
Мы – вместе. Пробуем адекватные, взрослые, здоровые отношения. Меня интересует именно это, а не подростковые «чем он лучше меня»? Да ничем, блять! Во-первых, потому что с моей самооценкой все в порядке.
А во-вторых… Ангелочек-то со мной, верно?
Я сажусь к женщинам, которые уже завернулись в пледы, и под одобрителньый гул раскладываю мясо по тарелкам. Тут же с небольшого детского городка прибегают дети, наперебой требуя жареные сосиски. Маленькая Маруся сперва залезает на руки к маме, но видя, у кого в руках решетка с сосисками, тут же покидает родные колени.
- Мне вот эту! – без страха пролазит мне под локоть Малышарик, указывая пальчиком на наименее прожаренную сосиску.
- Без проблем.
Не знаю, по каким методикам Настя воспитывала ребенка, но мне нравится результат. У Ирины два парня – и это единственные дети, которых я знаю достаточно близко. Тоже не какой-то ужас в поведении, но в три года уж точно ни один из них не отличался терпением и вот такой разумностью – Мария просто замирает, ожидая, когда я наколю сосиску на вилку, и хорошенько обдую, протягивая ребенку.
- Спасибо! – с чувством благодарит она, и снова бежит к Настиным коленям, желая принять наиболее удобную позицию за столом.
Я угощаю всех остальных, взрослым выкладывая мясо, а миску с сосисками отдавая детям. Замечаю, что Малышарик почти стянула с мамы плед, и на автомате начинаю укрывать вечно мерзнущую Настю – пока не ловлю на себе внимательный мамин взгляд.
- Что?
- Ничего. Просто любуюсь – вы отлично смотритесь вместе…
Я буквально кожей чувствую, как краснеет позади меня Настя, и закатываю глаза. Мама как всегда со своей сентиментальностью. Не сказать, чтобы я ожидал другого, тем более, сам видел вчера, как ей приглянулась Настена – но смущать так рано свою девушку точно не планировал.
Свою девушку. Хм. А мне нравится…
Не обращая внимания на Настины ерзанья, я беру свой стул, ставя вплотную, и обнимаю девушку, ясно показывая, что между нами. Уж точно не собирался делать среди своей семьи вид, что мы «просто коллеги». Да и среди прочих тоже. Уж слишком долго мы вели себя, воротя носы и притворяясь: «мне не хочется».
Хочется, блять. Нереально хочется сидеть вот так рядом, и в любой момент целовать Ангелочка куда-то под холодное ушко. А после смотреть в какие-то космически сияющие темные глаза, и понимать – это я источник такой радости…
До меня не сразу доходит, что я обнял своими лапищами не только Настю, но и Малышарика, а оттого глаза моей матери и вовсе увлажнились. Да-да, я в курсе, как она хотела внучку – и теперь, скорее всего, уже мысленно примеряет, какого размера свитер связать Марии на Новый год.
Слишком быстро. И совсем не про меня желание сейчас загадывать, но ведь если все пойдет неплохо – то почему и нет?..