Страница 29 из 74
Глава 14
Максим
Почему она не открывает?
Я злюсь, пиная бледно-зеленые ворота, и про себя вспоминая, что этот тошнотворный цвет должен вроде как успокаивать. Пиздеж! Меня сейчас этот цвет бесит так, словно это он виноват в моем дурном настроении. Он и лично вот эти ворота сделали так, что Настя уехала, а я весь вечер курил, наблюдая сперва, как пижон на Пежо сперва забирает Ангелочка, суя ей в нос пошло-красные розы, а затем привозит, и она волочет этот веник домой.
Блять, ну вот серьезно?!
Настена и красные розы? Чем он вообще думал, когда выбирал для нее цветы?!
Я сам осознаю, что вообще не дарил ей ничего, но, если честно, точно знаю, что это не был бы букет. Это не про нее, такая банальность. Мне казалось, что она просто не оценит такой жест. Хотя что бы это было, я не знаю.
Возможно, я бы просто пришел с едой и вином. И трахнул ее с порога. А потом накормил и снова трахнул. А затем уложил в ванну, и…
Хотя так, кажется, у нас уже было.
Я снова стучу в ворота, размышляя, чего она там притихла. Точно знаю, что они с дочкой внутри – после того, как в поселке вырубили свет, она не покидала дом. Все полчаса, которые я бродил и смотрел на ее темные окна, размышляя, что они там делают. Ведь вряд ли она в курсе, что тут такое бывает. И вряд ли спустя неделю после переезда купила все хозяйственные мелочи, чтоб переждать вечер и ночь без света. А именно на столько, как меня заверил знакомый, в этот раз пропало электричество.
Где-то внутри двора раздается отчетливый поворот ключа, и я слышу совсем легкий топот ножек по деревянному покрытию веранды. Замираю, внезапно осознавая, что сейчас впервые увижу ее Малышарика, а с детьми я совершенно, вот вообще не контактный…
Вот черт.
- Кто там? – напряженно окрикивает Настя, и я прям вижу, как она, прищурив глаза, смотрит на ворота, - предупреждаю, у меня ружье, а муж через пять минут будет дома!
- Мне хватит на все грязности, что я с тобой задумал, - хмуро отвечаю я на эту ересь, - открывай давай!
Снова топот, дверь в воротах распахивается – и передо мной Настя с глазами в поллица, а на ее руках – завернутая в толстое одеяло малышка.
Тоже, кстати, смотрящая с не меньшим шоком почти черными глазенками.
- Максим? – напряжения в голосе Насти поубавилось, но совсем ненамного.
- Какая наблюдательность.
Мда, такой я себе герой – спаситель. Стою тут, когда почти полураздетые девчонки на холоде, и язвлю себе на радость.
- Зачем ты тут?
- Сказать, что света не будет до утра. У тебя есть свечки и вся остальная хрень, чтоб пережить ночь?
Нету. По глазам вижу, а еще по закушенной губе и складке между бровей. Она сама, как ребенок – все эмоции на лице, а слов можно и не дожидаться.
- Идем, я поищу, что тебе дать, пока муж не вернулся.
- Что… ой, а почему у тебя везде свет горит?
Настя, наконец, обращает свой взор на дом напротив, и я мысленно ставлю пять баллов ее внимательности. Из ста возможных.
- Потому что такие отключения здесь – не редкость, и жильцы давно установили себе генераторы. А кто-то просто закупился свечами и фонариками. Идем.
Больше повторять я не собираюсь. Разворачиваюсь, и жду, пока Настя перехватит дочь поудобнее, и выйдет следом за мной. Помогаю запереть ворота – и вот мы уже спешим через дорогу в мой светящийся и полный народа дом.
Да, дома как раз сейчас мать, сестра и двое племянников с собакой. Я нарочно не выдаю гостье этой информации – почти уверен, что после этого она откажется идти со мной. А маленькая девочка на ее руках все также молчит – и смотрит на меня через мамино плечо внимательно и с интересом.
Она похожа на нее. Я видео ее фотки – но сейчас, во взгляде, поджатым губкам, и едва уловимых переглядках с Настей я замечаю все те же жесты, что и в старшей Беляевой. Маленькая копия. И одно это заставляет проникнуться к малышке заведомой симпатией.
Но по-прежнему избегать говорить с ней напрямую.
Дома Настя с порога слышит посторонние голоса, и замирает. При свете люстры я отмечаю, как она одета – домашняя свободная кофта бледно-розового оттенка, и серые брюки. На ногах – плотные шерстяные носки с кроксами, из которых сейчас она вытащила ноги.
Охуенно. Домашняя Настя – мой любимый вид этой женщины, как ни крути.
- Ту есть кто-то еще? – шепот этой самой женщины заставляет меня улыбнуться, а Марусю – крепче прижаться к матери.
- Я говорил тебе, что живу не один.
Еще в самом начале, в переписке. Может, не запомнила? Или просто не ожидала, что все будут дома сейчас?
Я не даю ей шанса все обдумать или смыться. Просто беру за плечи – и веду в сторону гостиной, где сейчас собралась вся семья, и куда я сам заглядываю крайне редко.
- Так, сумасшедший дом, затихаем и знакомимся – наша новая соседка напротив, Настя с дочкой. Переехали недавно, и оказались не готовы к нашим ежемесячным апокалипсисам. Так что я за свечками – а вам смотреть, но руками не трогать.
Я наблюдаю, как моя маленькая мама, которая ростом не выше Насти. Смешно прижимает пальцы к груди, а Ирина отрывается от настолки с младшим Владиком, и тоже смотрит на гостью. Старший Костя, сидя в кресле лишь на секунду поднимает взгляд от телефона – и затем снова утыкается в него.
Отлично. Пусть знакомятся, а я сматываюсь.
Мне кажется, я спиной чувствую, как Настя взглядом прожигает мою спину, но все равно поскорее ухожу. Не люблю все вот эти семейные представления – знакомства, охи-вздохи, и прочее. Моя семья не кусается, Настя с Машей тоже, так что справятся и без меня.
В кладовке я быстро достаю несколько фонариков, свечи, кидаю в пакет повербанк, и еще на всякий случай спички. Ну а вдруг у нее даже нечем поджечь эти самые свечки…
Когда все собрано, а еще пару минут стою в кладовой, дожидаясь сам не зная чего. Просто… Некомфортно возвращаться. Они уже проскочили стадию знакомства? А если да, то не стоят ли в неловком молчании?