Страница 22 из 74
Я выдыхаю после такой длинной, даже жаркой речи, и снова замечаю, как на меня смотрят со всех сторон, только теперь уже с интересом, а не сомнением в адекватности. Кажется, кое-кого я явно убедила. Только вот не главреда…
- Это все, конечно, хорошо, - медленно тянет Александр Дмитриевич, снова бегая глазами по тексту, - но одна идея… А ты чего там стоишь и мнешься? – неожиданно утыкается он взглядом во входную дверь, и я снова чувствую волну паники, - опоздал и боишься не пущу теперь? Нет уж, заходи, садись, и выскажи свое мнение, раз уж все слышал.
Максим. Я не поворачиваю головы, пока он сам не появляется в поле видимости. Проходится по мне каким-то жадным, горящим взглядом – и молча усаживается за свое место.
- Не хотел прерывать такого оправдательного выступления, - усмехается он, и, клянусь, сейчас я готова просто придушить его, - а какое мнение ты хочешь?
Я давно заметила, что главред больше всего прислушивается к Максиму. Жилка у того есть, а еще суперспособность говорить правду – даже если она обижает коллегу.
И сейчас эта самая способность заставляет меня сжимать кулаки до отпечатков ногтей в ладонях. Господи, Аллаев, ну не окажись ты полным му…
- Твоего, еперный театр! – Совсем по-колхозному выражается шеф, и устало машет листком, - это – все, что я могу пустить в понедельник в номер!
- А этого мало? Или ты решил весь журнал забить мамскими советами?
- Аллаев!
В последнем рыке я поддерживаю главреда полностью, и утыкаю горящий взгляд в Макса. Тот с какой-то готовностью ловит его – и мы захлебываемся в огне друг друга, находясь напротив, и я на секунду даже перестаю замечать всех коллег вокруг.
Господи, он, кажется, заведен просто до предела!
Почему? Зол ли он сейчас на это? И почему в который раз моя психика держится полностью на одном лишь мнении Максим?!
- Александр Дмитрич, ты же знаешь, я в этой теме не разбираюсь, - медленно произносит Максим, глядя на по-прежнему только на меня.
- Я тоже.
- Ну так, вроде как за этим ты и нанял Анастасия Владимировну. Или она здесь, как я, за красивые глаза?
- Давай без шуток. Я нанял молодого специалиста за то, насколько хорошо она ощущает свой текст и аудиторию. Но, помилуй, всего один вариант…
- А тебе сколько надо? Если ты все равно не смыслишь в этом – нахрена тебе десять говностатей, среди которых будет одна достойная? Лично я за то, чтобы специалист сам ковырялся в своем «творчестве», и приносил только то, в чем уверен. Это называется ответственность, когда ты осознаешь, что делаешь, а не даешь другим за тебя решать, а потом не стонешь «ой, другая статья была лучше, зачем начальство выбрало не ее»…
Макс замолкает, а начальство теперь по-новому смотрит на меня. Ответственность. Мда, кажется, теперь благодаря Максиму ее полностью повесят на меня.
- Анастасия Владимировна, - обращается Аллаев ко мне напрямую, чего не случалось в этих стенах… Никогда, вроде? – вы сами-то не сомневаетесь в своей статье? Готовы пустить ее в печать под свою ответственность?
«Я готова перекусить тебе глотку за вот эти ухмылки сейчас».
- Разумеется, - отвечаю, глядя на шефа, который с интересом наблюдает за нашими переглядками.
На самом деле, ведь важно только то, что скажет главред. Да, он слушает мнение Максима, и других тоже… Но уже не раз было, что его решение отличалось ото всех по собственным соображениям.
С замиранием сердца я жду, что скажет Александр Дмитриевич, а тот еще раз бегает глазами по моему тексту.
Я писала половину ночи. Приехала в редакцию, и еще выверяла его со своей командой. Сделала каждый факт подкрепленным мнением психологов и педиатров, но сохранила живость подачи и собственный стиль. Я довольна тем, что получилось, а это бывает столь редко… Но что скажет начальство?
- Хорошо, - произносит, наконец, главред, кладя перед собой лист со статьей, - хорошо. Я пускаю это в понедельник в номер, и там уже посмотрим на результаты. Анастасия – уж не знаю, что из этого выйдет, но на будущее – мне нужны варианты в любом случае. Я понятно объясняю?
Я киваю, про себя в душе где-то тихо-тихо сползая по стенке. Хвала всем святым – мое «дитя» пропустили в номер!
Я на дрожащих ногах опускаюсь на место, хотя летучка окончена и все расходятся по своим отделам. Мне пока тяжело даже подняться – откат от стресса придавливает, и некоторое время я просто сижу в общем шуме, восстанавливая дыхание.
А затем вдруг обнаруживаю, что осталась в полной тишине, и осторожно поднимаю взгляд.
Аллаев. Один в совещательной, ровно на том же месте – напротив. И смотрит так, словно сейчас заглотит целиком, как удав кролика.
Я вопросительно смотрю на мужчину, удивляясь его энергии, направленной на меня. Это я так отвыкла – или она всегда была столько сильной?
- В этом помещении еще не установили камеры. – Невесть зачем говорит Максим, тяжело обводя взглядом комнату.
- Что, убийство задумал? – во мне нет сил бороться с собой и делать вид, будто мне все равно на него, - поверь, все сразу поймут, чьих это рук дело. Только ты здесь такой несдержанный, грубый, нетерпимый, с просто невыносимым эго…
- Рад, что ты это наконец поняла, - Максим подтягивается на руках о стол, и поднимается надо мной в полный рост. – Скажи теперь, что ты не против.
- Не против чего…
Я не успеваю договорить, потому что ясно понимаю – чего. И мгновенно все тело вспыхивает, а внизу живота кто-то плескает огонь – который разливается внизу, и наполняет все истомой и ожиданием.
- Вижу, не против, - чуть ли не урчит он, обходя стол и двигаясь ко мне, - хоть в чем-то твои реакции просты и охуенно приятны.
- Максим, я не… - ахаю, когда он совсем рядом, - только попробуй!
- И что тогда?
Он становится напротив, и мой взгляд сам утыкается в его ширинку – боже, я помню, какой член там, под ней. А еще эти руки, будто нарочно ложащиеся на стол передо мной…