Страница 20 из 74
А уж мое дело создать ее максимально интересной.
К концу недели у нас уже есть несколько статей, которые я могу презентовать на летучке завтра. Я придирчиво читаю и перечитываю их – пытаясь найти изъяны или несоответствия. Вроде все неплохо, и даже интересно – но все равно уверенности нет. Как-то… слишком банально, что ли.
- Ты слишком требовательна к себе, - настаивает Алла, когда я делюсь с ней своими мыслями, - это – отличные статьи. Уверена, Александр Дмитриевич оценит твои старания.
- Да. Наверно… - Я верчу листы так и эдак, и отпиваю кофе из черт знает какой по счету кружке, - просто мне кажется, что мы не сообщаем ничего нового. Женщины, которые читают наш журнал – это не глупые мамы в декрете, понимаешь? Им нужен свежий взгляд, новый виток информации. Чтобы они прочли и такие – да, черт, я этого не знала! И именно в нашем журнале смогла узнать…
Аллочка выгибает одну бровь, но ничего не говорит – лишь качает высокой прической, и поправляет платье. Она, кажется, единственная, кто наряжается на работу – я после первого же дня отодвинула юбку в дальний угол, и предпочтительно ношу удобные свитера и брюки.
- Ладно. Давай по домам уже – завтра тяжелый день у всего нашего отдела. Так сказать, день «Икс».
Да, завтра на летучке я впервые буду выступать перед всеми. С статьями, которые мы разрабатывали всю неделю. Господи боже, я даже есть не могу от волнения…
Перед выходом из здания я замечаю Максима, курящего у входа. Он что-то набирает в своем телефоне, не глядя вокруг – и у меня появляется редкая минута, чтобы издали понаблюдать за ним. Последние дни мы почти не пересекаемся – он проходит мимо, даже не здороваясь, а я не позволяю себе слишком долго задерживать на нем взгляд. И вот результат – я так соскучилась по его чертам, что теперь с какой-то жадностью их впитываю.
Он словно стал уставать больше, чем раньше. Под глазами углубились тени, словно он, подобно мне, мало спит по ночам. Нахмуренные брови – не помню, когда последний раз видела их расслабленными. Длинные пальцы, которыми он держит сигарету, в который раз заставляют мой живот сжаться, и дышать чаще – я до сих пор кайфую от вида их. И от пятнышка на руке, разлетающегося крыльями в разные стороны.
Кому он пишет? О чем так озабочен? И долго еще мы, работая в одной редакции и являясь соседями, будем вот избегать друга друга?
Максим делает еще одну затяжку, а затем словно дергается, и резко поворачивается ко мне. Его глаза – каре-зеленые, но издалека просто карие, - прожигают меня насквозь, а бровь подлетает наверх, словно спрашивая: «Чего тебе?».
Я поспешно отворачиваюсь, ругая себя за слабость, и тут же вижу идущего навстречу Рената. С ним наше общение тоже пока на паузе – слишком загруженная неделя у каждого.
- Ну, как ты? – он встает рядом, держа руки в карманах модного пальто, с идеально уложенными блондинистыми волосами, - завтра твой день. С нетерпением жду выступления.
Я слабо улыбаюсь, чувствуя тошноту от паники, слабость, и осознание, что сейчас за мной наблюдают.
Хотя вот последнее меня вообще волновать не должно!
- Ага, - киваю, и чуть-чуть тру лоб ладошкой, - слушай, а это всегда так – ощущение, будто тебя завтра казнить будут, а не выслушивать идеи?
Ренат смеется, и кивает в сторону своей машины, явно предлагая подвезти. Я киваю – сегодня слишком слякотно, а от моего дома до садика ближе, чем от работы.
Мы усаживаемся в теплый салон красного Пежо, и мужчина делает печку горячее, явно каким-то нутром чувствуя, какой я мерзляк.
- На самом деле, потом привыкаешь. – Отвечает он на мой риторический вопрос, когда я начинаю легче дышать, - я вот вообще не парюсь – просто сам веган, и знаю, что будет интересно таким, как я. Поэтому обычно мои статьи «заходят» - и у главреда нет ко мне вопросов.
Он подмигивает, вырудивая с парковки, а я затихаю, раздумывая над его словами. А ведь он прав, черт возьми. Очень сильно прав…
- Кстати, на счет завтра. Если все пройдет удачно – когда все пройдет удачно – хочу угостить тебя смузи в одном крутом месте. Удобно будет?
Я улыбаюсь его непрошибаемой уверенности, даже учитывая, что ни разу не написала ему за неделю. Мне приятно такое – никто не любит долгомнущихся мужчин.
- Давай решим завтра, ладно? Я честно не против, просто пока ни о чем другом думать не могу.
- Понимаю. – Ренат тормозит рядом с моим домом, и поворачивается всем корпусом, демонстрируя широкую грудь, - ничего страшного, потому что уверен – ты справишься круче, чем сама думаешь. Удачи.
- Спасибо. – Киваю я, покидая машину, и дожидаясь, пока он отъедет.
Боже, а можно мне еще немного его уверенности во мне, и тогда я сама, наконец, поверю? Потому что, кажется, у меня снова появились силы…
Забрав Машу, и наобнимавшись с дочкой на диване, я кормлю ее ужином, и мысленно витаю в своих статьях.
«Я сам веган, и поэтому знаю, что интересно таким же».
Я наблюдаю за Марусей, что уплетает макароны с сыром, и смотрит в этот момент мультики. Не очень полезно – но ребенок улыбается, и съедает все до крошки – а значит ляжет спать сытой и довольной.
А что еще нужно маме, кроме этого?
Я замираю, боясь спугнуть вдохновение, и даже не беру в руки ноут, а хватаю блокнот с ручкой. Быстро строчу только что пришедший в голову заголовок – и затем накидываю ключевые мысли, из которых сегодня ночью должна родиться статья.
Я ведь сама мама, верно? Работающая. Вечно занятая и уставшая. И я знаю, чего на самом деле боятся такие-же. И что написать, чтобы дать понять – вы не одиноки, и не плохие, и совершенно точно не хуже других мам…
Я укладываю Марусю, а затем пишу половину ночи, тихо радуясь словам Рената, своей дочке и опыту, который помог мне, кажется, найти то, что нужно.
А затем засыпаю. Впервые спокойно – и сплю оставшуюся половину ночи под привычный испанский голос в наушниках, не просыпаясь до самого будильника.