Если она полюбит

Зазвонил телефон. Это была Тилли.

Она заговорила сразу, без вступления — как я вчера с Сашей.

— Рэйчел ночевала у тебя в пятницу?

— Да…

— И что она собиралась делать после этого?

— А что? Что случилось? У тебя такой голос, словно ты в панике.

— Нет, я в порядке. Сейчас объясню. Просто ответь мне сначала.

— Она сказала, что поедет в Кардиф к сестре. И отправилась туда в субботу утром. Но что происходит?

Я сел на кровать, завернувшись в полотенце, последние капли испарялись с тела. Было слышно, как ругается пара этажом ниже. Интересно, какого цвета у меня сейчас аура, подумал я. Наверное, красная. Как каберне совиньон.

В голосе Тилли зазвенели слезы:

— Она туда не приехала. Сестра ждала ее весь день. Рэйчел не отвечает на телефон. Я пыталась дозвониться, наверное, раз сто, но там все время голосовая почта.

— О боже!

— Я так беспокоюсь, Эндрю. Мы обратились в полицию, но у них нет сведений об аварии с мотоциклом.

— А что если она поехала по какой-то боковой дороге? И мотоцикл просто не виден с полотна…

— Ты имеешь в виду, он где-то в канаве…

Мы оба некоторое время молчали.

— Как она была в пятницу вечером?

Я понял, о чем Тилли спрашивает.

— Ты про самоубийство? Нет, определенно нет. Испугана, потрясена тем, что у них произошло с Генри. Но выглядела как человек, который уверенно смотрит в будущее и собирается строить жизнь дальше.

— Вот и я полицейским сказала то же самое. Послушай, я дала им твои имя и адрес. Они могут связаться.

— О’кей.

Пара внизу закончила ругаться и занялась сексом.

— А что Генри?

— Не знаю. Полицейские задали кучу вопросов про него, и я все им рассказала.

— Думаешь, он мог перехватить ее?

— О боже, надеюсь, что нет. Но такое ведь возможно? — ее голос дрогнул. — Не знаю, что буду без нее делать. Я не справлюсь.

Все, что я мог сказать в ответ, это слова ободрения. Обещать, что все наладится. Но внутри меня звучало: «Она мертва, еще одна». И снова вспомнил Гарольда и его слова о темном духе. Рэйчел осталась у меня на ночь — и вот теперь она мертва.

Это моя вина.

* * *

Утро понедельника. Вскоре должна вернуться Чарли. Никаких новостей о Рэйчел, полиция арестовала Генри и проводит дознание. Я следил за новостями, ожидая в любой момент услышать о найденном теле мотоциклистки. Но ничего не было.

Надо перестелить постель. Тайный голос говорил, что Чарли может уловить запах Рэйчел, хотя я чувствовал только собственный пот. Я снял несвежее белье и открыл гардероб, чтобы достать чистое. Несколько вещей Чарли соскользнули с плечиков на пол шкафа, в том числе пальто и костюм, который я носил в чистку. Я поднял их и стал развешивать. Потом пришла в голову мысль: если нужны доказательства, стоит поискать их в вещах. Я ужасно чувствовал себя, забираясь в ее карманы, но уверял себя, что эти действия оправданы. Я также заглянул в сумки, хотя не ожидал найти там что-то особенное.

В карманах пальто были только скатанные в шарик кусочки ткани, старая проездная карта метро и пара перчаток. Карманы брюк от костюма были пусты.

Наконец, я проверил карманы жакета. Во внутреннем нагрудном кармане я почувствовал какое-то уплотнение. Маленький коричневатый конверт, запечатанный. Я подержал его в руках. Был ли он там, когда я носил костюм в чистку? Я не проверял.

Если открою конверт, Чарли это увидит. Разве что схожу и куплю такой же конверт, что не слишком сложно. На конверте не было никаких надписей или печатей.

Все же решился и вскрыл конверт, бросив оторванный клапан на ковер.

Потом заглянул внутрь. Там был маленький пластиковый пакетик, размером с кредитку. Он был на четверть заполнен бледно-коричневатым порошком.

Глава тридцать четвертая

Я ждал в комнате для допросов полицейского участка, периодически отхлебывая кофе из пластикового стаканчика. Я думал, что он в точности напоминает кофе из автомата в больнице — тот кофе, который стал поводом для нашего первого разговора с Чарли в день знакомства. Это было невыносимо, и я поставил стаканчик на стол.

Полицейский, принимавший заявления, выслушал начало моей истории с невозмутимым лицом, а потом прервал. Двадцать минут спустя, когда я уже успел пожалеть, что пришел, и собрался уходить, парень в костюме, который в рекламах обычно называют «элегантным, но недорогим», жестом пригласил следовать за ним. Это был детектив-констебль Дэвид Мозли. Я видел достаточно полицейских сериалов, чтобы понять — это детектив самого низкого ранга, и он производил впечатление человека честолюбивого и жаждущего повышения. Мозли провел меня в комнату для допросов, и я показал пакетик с героином, а затем начал историю с начала. Пока я говорил, детектив внимательно смотрел на меня, периодически переводя взгляд на пакетик с порошком, лежавший на столе между нами. Затем вышел и отсутствовал еще минут двадцать.

Наконец Мозли вернулся. На этот раз с планшетом. Он облизал кончики указательного и большого пальцев и открыл гаджет.

— О’кей, мистер Самнер. Давайте пройдемся по всей истории еще раз. Для начала расскажите, как и где вы нашли то, что вы считаете героином, и как, на ваш взгляд, это связано со смертью Карен Джеймсон.

Когда он выходил из комнаты, то унес пакетик.

— Вы хотите сказать, что это, возможно, не героин?

— Нам нужно это проверить.

— Вы имеете в виду — сделать анализы?

Он откинул голову и издал странный горловой звук, а затем снова уставился на меня.

— Прошу, повторите еще раз, как вы нашли его.

Итак, я заново стал рассказывать, а затем вернулся к началу и поведал всю историю с самого начала еще раз. Я старался оставаться спокойным, но сердце просто выпрыгивало из грудной клетки, когда я говорил, в чем подозреваю Чарли: от убийства Карен с помощью героина, найденного в моей квартире, до взлома квартиры Харриет и нападения на Кристи, подставы Виктора и вообще всего прочего, что случилось со мной и вокруг меня в течение последних пары месяцев. Мой голос дрожал, когда я говорил о встрече с Фрэзером, о том, что услышал от Кристи в больнице, и о вспышках ревности Чарли. Я говорил, а детектив Мозли все записывал. Он писал еще несколько минут после того, как я закончил, и у меня было время, чтобы перевести дыхание.

Он откинулся на спинку стула и стал постукивать ручкой по столу.

— Это просто каскад обвинений, — сказал он наконец.

— Я знаю, — я закрыл лицо руками, так как ненавидел все, что происходит. — Но могу предоставить доказательство только по убийству Карен.

Детектив приподнял бровь:

— Доказательство?

— Ну, то есть в этом случае есть свидетельство. Наверное, на этом и надо сосредоточиться.

Меня остановил его взгляд.

— Оставьте детективную работу нам, мистер Самнер.

— Извините.

Он снова постучал ручкой, просмотрел свои записи.

— Насколько хорошо вы знаете эту женщину, Чарли Саммерс?

— Я вам уже говорил. Она моя девушка. Или была моей девушкой.

— Хм-м… Вы можете описать ваши отношения как близкие?

— Ну да.

Мозли невозмутимо молчал, словно ожидая еще чего-то. Но я подозревал, что эта пауза была всего лишь психологическим приемом. Наконец сдался и добавил:

— Очень близкие.

Он снова поднял бровь:

— А покойная Карен Джеймсон — это ваша бывшая девушка?

Я посмотрел прямо ему в глаза:

— Она не была моей девушкой. Но отношения у нас были достаточно интимные.

— И они продолжались до конца?

— Нет. Не в этом смысле.

— Так почему мисс Саммерс ревновала настолько, что захотела ее убить?

— Я уже говорил. Потому что Чарли одержима ревностью. Я делал работу для Карен, и Чарли, должно быть, сердилась из-за этого.

— Должно быть? Она не говорила вам, что сердится?

— Ну, так напрямую это не звучало.

Не знаю, на что я рассчитывал, но явно не на такую реакцию. Я ожидал, что полицейские проявят интерес к этому делу, будут мне благодарны, поймут, в конце концов, мою трагедию и боль. Каким же я был наивным! В их понимании эта история звучала как выдумка лунатика или фантазера. Но пакетик героина был реальностью. Полиция ведь должна принять это в качестве аргумента?