Если она полюбит

Я позвонил в дверь. Никакого ответа. Я вздохнул. Вероятно, она ушла по делам, отправилась по магазинам, встречается с друзьями или еще чем-то занимается вне дома. Для нее пятьсот фунтов — пустяки. Но почему она так тянет с оплатой? Скорее всего, ей в голову не приходит, что для меня эта сумма важна. Ну что же, я скажу это прямо. Я могу хоть весь день ждать…

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановить поток подобных мыслей. Что-то со мной не так. Все эти финансовые неурядицы превратили меня в раздражительного типа. У меня ведь были теплые воспоминания о Карен, она мне нравилась, я уважал ее. Зачем мне вести себя как чертов невротик и портить отношения? Позвоню ей из дома, договорюсь о встрече и вежливо попрошу заплатить мне по возможности без задержки.

Я уже развернулся, чтобы уйти, когда из дома вышел пожилой мужчина в элегантном галстуке, с черно-белым терьером на поводке, и собака буквально прыгнула на меня.

— О, простите! — сказал мужчина, а потом странно посмотрел, словно узнал меня — или вправду узнал? В конце концов, я часто сюда приходил в свое время. — Вы кого-то ищете? — спросил он. При этом собака так энергично обнюхивала мою ногу, что мне захотелось, чтобы он отвел ее в сторону.

— Да, Карен из третьей квартиры.

Его лицо скривилось, как от боли.

— О боже. Вы ее друг?

У меня в висках стала сильнее пульсировать кровь.

— Да. Я уже некоторое время пытаюсь связаться с ней, но она не отвечает на звонки.

Мужчина посмотрел по сторонам, словно в поисках помощи.

— Наверное, лучше зайти в дом, — вздохнул он, а потом обратился к собаке: — Пойдем, Диккенс.

Он потянул терьера за собой, я пошел следом. Желудок свело от тревоги, как бывает, когда ожидаешь важное известие или волнуешься, какой диагноз поставит врач.

— Да, кстати, я Гарольд, — сказал он, открывая дверь в квартиру на первом этаже, которая оказалась заполнена антикварной мебелью и произведениями искусства, статуэтками, африканскими масками, а в шкафах громоздилось столько книг, что я невольно подумал: как только полки не ломаются под их тяжестью? Жестом он пригласил меня сесть в кресло, и я чуть не утонул в нем.

— Не знаю, должен ли я быть тем, кто вам скажет… Вы близко знакомы?

— Мы были очень близки, — кивнул я.

Он громко и тяжело вздохнул.

— Хотите выпить? Скотч? Односолодовый виски?

В обычной ситуации я бы сказал «нет», я не был поклонником крепких напитков, да и рановато еще было — всего два часа дня, но я понял, что джентльмен полагает это необходимым, вероятно, чтобы я лучше принял некие известия. Он плеснул скотч в два больших низких стакана. Я сделал глоток, напиток обжег мне горло, и я закашлялся.

Гарольд посмотрел на меня белесыми, старческими глазами, а терьер устроился у его ног.

— Итак… Карен… — произнес я.

Он проигнорировал мой вопрос.

— Как вас зовут?

— Эндрю.

Мне не нравилось, как он на меня смотрит.

— Кто-то за вами следует, Эндрю, — сказал он приглушенным голосом, чуть подавшись вперед.

Я напрягся. На стене за его спиной висела картина с тревожным сюжетом: фигура безглазой женщины тянулась вперед, а вокруг нее плясали языки белого пламени. Я посмотрел на ближайшие книжные полки: пухлые тома типа «Английская магия: темное искусство», «Жизнь и вечная смерть Алистера Кроули» и все такое.

— Что вы имеете в виду?

Гарольд перестал улыбаться.

— Что-то темное приникло к вам. Нечто вроде темного духа. Он прячется или пытается спрятаться, — он еще немного наклонился вперед, и я невольно обернулся назад, как будто мог увидеть за плечом демона, которого он там разглядел, — скрюченного и хихикающего, с черными крыльями.

— Вы не увидите его, Эндрю. Но он там, — старик снова глубоко вздохнул.

Надо сказать, меня все это нервировало.

— Скажите, вы в последнее время не страдали от… допустим… от неудач?

Я поколебался, прежде чем ответить.

— Ну, было такое.

— Думаю, что так. Этот дух — обманщик, он зловреден и провоцирует хаос, — глаза мужчины сузились, он перешел на шепот. — Это опасно, Эндрю. Но я мог бы помочь вам избавиться от него.

Я почувствовал, что по рукам бежит волна гусиной кожи.

— Не обижайтесь, но все это кажется мне каким-то безумием.

Он улыбнулся.

— Вы скептик. К сожалению, большинство людей таковы. Но когда становится слишком поздно, они начинают верить.

Я встал, поставил стакан на столик. Мне вдруг захотелось рассказать Чарли об этой странной встрече. Она посмеется, когда я буду описывать этого мистического старого джентльмена.

— Вы могли бы сказать, что с Карен? Где она?

Он нахмурился:

— О, да…

— Что такое?

— Мне жаль, что именно мне приходится сообщать вам об этом, Эндрю, но она мертва. Это случилось несколько дней назад.

Глава двадцать седьмая

Поезда с лязгом въезжали и выезжали с вокзала Виктория, влюбленные прощались, матери катили коляски с малышами, кто-то звонил домой, ворковали голуби, уборщики чистили территорию, охранники следили за всеми, люди двигались, останавливались и сталкивались. И посреди всего этого хаоса стоял я, словно окаменев, как единственная неподвижная точка в беспокойном мире — по крайней мере, я так чувствовал себя. Фоном звучали объявления: «приносим извинение… из-за несчастного случая… поезд 17:45 до Орпингтона откладывается… погиб на путях…»

Я позвонил Чарли, но она сказала, что допоздна задержится на работе и придет не раньше восьми. Я набрал номер Саши. Она не отвечала. Мне же просто необходимо было с кем-то поговорить. Если я не увижу дружеское лицо, то голоса в голове сведут меня с ума.

Тилли! Надо позвонить Тилли. Заодно выберусь из Лондона, пусть даже на один только вечер. Известие о смерти Карен потрясло меня. Я пытался вспомнить какие-то детали, связать их воедино, и никак не мог сосредоточиться. Я с трудом понимал, что написано на информационных стендах вокзала, какие объявления звучат, кто движется вокруг.

Если вы хотите представить себе нечто апокалипсическое, крушение цивилизации, например, просто посетите лондонский вокзал в час пик, где каждый сам за себя в бесконечной спешке. В нынешнем состоянии я бы стал первой жертвой в том мире, где человек человеку волк.

Темный дух, прицепившийся ко мне?

«Гарольд Фрэнклин, спиритист» — так написано на визитке, которую вложил мне в руку мистический джентльмен. Но он не знал, как именно умерла Карен.

— Все было так загадочно, — сказал он, с трудом скрывая любопытство. — В середине ночи приехала машина скорой помощи, потом ее вынесли… Два дня спустя пришла ее сестра, очистила холодильник и, без сомнения, забрала все, на что глаз упал. Она и сказала мне, что Карен умерла. Такая жалость. Она была красивой женщиной, не правда ли?

— А духи не могут подсказать, что случилось?

Он помрачнел.

— Не стоит занимать такую позицию, молодой человек.

На этом мы и распрощались.

Мне удалось попасть на поезд до Истбурна, битком набитый людьми и сумками. Всю дорогу до побережья я пытался вспомнить, какой была Карен при нашей последней встрече. Она выглядела не слишком хорошо и была уже не той сексуальной, полной жизни женщиной, которую я знал прежде. Какая-то энергия покинула ее. Однажды она сказала, что самый важный урок, который она усвоила, очень прост: «Жизнь коротка. Слишком коротка. И я не намерена терять ни одной минуты».

Карен даже не догадывалась, насколько короткой окажется ее собственная жизнь. Сколько ей было? Сорок один? Она едва достигла и половины жизненного пути, отпущенного нам по нынешним временам. Что могло унести ее? Как это случилось?

Поезд мчался на юг, вопросы крутились у меня в голове, картина практически не складывалась. Почти.

* * *

— Что ты здесь делаешь?

— Отличное приветствие, сестренка.

Тилли пристально смотрела на меня.