Если она полюбит

Саша усмехнулась:

— Хм… Даже не знаю. Думаю, пришлось бы выдать за самоубийство. Вынудить написать записку, приставив нож к горлу.

— А по мне, лучший способ скрыть убийство — выдать за случайную передозировку наркотиков, — заявила Чарли. — Смерть от несчастного случая.

— Вы двое! Вы ужасны! — воскликнул я.

Потом я мыл посуду, а у Чарли с Сашей завязался вполне светский, хотя и несколько скованный разговор о сериале «Во все тяжкие». Обе уже прилично выпили, и Саша заметно расслабилась. Вскоре она сообщила, что ей пора идти. Мы вызвали такси, потому что я волновался, как она доберется домой пешком в темноте.

— Было приятно познакомиться, — проворковала Чарли, сделав жест, приглашающий обняться.

Саша секунду поколебалась, прежде чем принять эти не слишком искренние объятия.

— Уверена, что скоро увидимся, — сказала она на прощание.

Стоя на верхней площадке, я смотрел, как Саша уходит. Спустившись на один пролет, она вдруг обернулась:

— Ты действительно любишь ее?

Я был поражен:

— Конечно. Она же просто чудо!

На лице у Саши отобразилось такое смятение чувств, словно она услышала, что ее друг переезжает на другую сторону света.

— Она слишком хороша, чтобы быть настоящей.

— Что ты имеешь в виду? — я вспомнил, что сам когда-то говорил нечто подобное о Чарли, но это, казалось, было уже в далеком прошлом.

Саша нахмурилась:

— Не знаю. Но с ней что-то не так.

— Тебя ждет такси.

— Не надо меня ненавидеть, — попросила она.

— Я не буду тебя ненавидеть. Просто ты сейчас пьяна. Созвонимся позднее. — Мне было непросто выглядеть спокойным и сдерживать гнев.

— Ну что, как говорила, так и получилось! — по возвращении услышал я от Чарли.

Мне хотелось сказать, что она не права, но удалось только пробормотать:

— Извини. Обычно она не такая.

Чарли подошла, держа в руке один из моих костылей, и спросила:

— Ты думаешь, я сделала что-то не так?

— Нет, совсем нет. Ты была прекрасна, как всегда.

Она поцеловала меня:

— Ты прелесть.

Легкое прикосновение губ перешло в долгий поцелуй, я прислонился спиной к стене. Когда Чарли оторвалась от меня, она тяжело дышала, грудь вздымалась и опадала.

— Пойдем в постель.

В спальне уже горели свечи. Она стянула платье через голову, пока я сидел на кровати и смотрел на нее, расстегивая рубашку. На ней было красное белье, а кожа цвета молока мерцала в желтом свете. Моя любимая оседлала меня и провела руками по груди, снова поцеловала, расстегнула ремень, потом осторожно сняла джинсы, опустившись на колени на полу, взяла в рот… Ее язык и губы были такими теплыми.

Мои глаза закрылись, и все тело провалилось в состояние блаженства. Чарли пододвинулась ко мне и расстегнула бюстгальтер, встав так, чтобы я мог лизать соски, быстро и резко, как ей нравилось.

— Мне нужно срочно трахнуть тебя, — прошептала она мне на ухо.

Чарли быстро натянула презерватив и направила член в себя. Потом стала раскачиваться, вращая бедрами, увеличивая темп и поглаживая свои груди. Затем вцепилась ногтями мне в плечи, тяжело дыша и активно наступая.

— Что случилось? — вдруг спросила она, вглядываясь мне в лицо.

— Не могу кончить. Это кодеин. Он оглушает, — обмякший пенис выскользнул из нее.

Она задумалась, потом потянулась к ящику и вытащила маленькую бутылочку с жасминовым маслом для массажа, капнула мне на грудь и стала медленно втирать, глядя прямо в глаза. Потом сняла презерватив и отбросила в сторону. Ее теплые руки крепко сжимали меня, чередуя быстрые и медленные движения. Но кончить все равно не удавалось. Чарли как будто обдумывала следующий шаг. Еще час она пыталась разными способами возбудить меня. Шептала на ухо грязные слова, принимала разные позы, меняла скорость и ритм. Я пытался сказать ей, чтобы она оставила свои попытки, что мне не нужно кончать, мне и так очень хорошо. Но она не сдавалась. Наконец, после долгих трудов, когда я был наполовину в экстазе, а наполовину в безумном разочаровании, смешанном с чувством вины и восхищения, Чарли добилась своего.

Потом она лежала рядом со мной, тяжело дыша, а ее тело было покрыто потом, как будто после марафонской дистанции.

— Я люблю тебя, Чарли, — сказал я.

Она встала с постели, глотнула воды из стакана и посмотрела на меня сверху вниз. Все ее тело сверкало от влаги. Склонившееся ко мне лицо было очень серьезным:

— А я люблю тебя больше всего на свете. Никогда не забывай об этом.

Глава семнадцатая

На следующее утро Чарли ушла на работу, оставив записку рядом с кроватью. Аккуратным почерком там было написано:

Ты был совершенно уделан, и мне не хотелось тебя беспокоить. Во время сна ты выглядишь таким милым и невинным…

Прошлой ночью было очень хорошо. Позвоню в обед.

Люблю навеки.

Я лежал в постели, размышляя о предстоящем дне. Нужно было сделать кое-какую работу для Виктора — несколько дополнительных страниц для сайта «Ваукома», над которым мы сейчас работали. Поскольку «Вауком» был новым клиентом Виктора, то эта задача была довольно ответственной. Но, помимо этого, день был свободен, и, как обычно, я с нетерпением ждал вечера и прихода Чарли.

Тем временем мои мысли обратились к Саше и к тому впечатлению, которое Чарли произвела на нее. Должен сказать, моя давняя подруга проявила себя с неожиданной стороны, чего я от нее никак не ожидал. В свое время она легко поладила с Харриет и, мало того, сохранила с ней хорошие отношения и после нашего расставания. Но так, как она вела себя прошлым вечером, то, что сказала о Чарли на лестнице, вынуждало меня временно перестать с ней общаться, чтобы не разругаться всерьез. Я прикинул, что дам ей несколько дней, чтобы успокоиться, а потом позвоню. Ведь непонятно, что делать, если она не примет Чарли. Смогу ли я по-прежнему дружить с ней, если сохранится эта неприязнь?

Незаметно пришел сон, от которого меня пробудила пульсирующая боль в колене. Упаковка кодеина была в ящике возле кровати, но, к моему ужасу, обнаружилось, что там осталось только три таблетки. Я встряхнул пакет. Три? Я был уверен, что их около десятка и что их хватит еще на пару дней. Но три — значит, мне не дотянуть до конца дня. От этого стало жутко.

Схватив костыли, я похромал в ванную комнату и умылся, предварительно проглотив одну из оставшихся таблеток и запив водой из-под крана. Выглянул из окна гостиной, увидел, что снега нет, но асфальт еще покрыт наледью, затем отыскал бумаги из больницы и нашел нужный номер телефона.

Дозвонившись до медсестры, объяснил, кто я. «Секундочку, я найду вашу карту». У сестры был мягкий ирландский акцент.

Через некоторое время она ответила:

— Итак, вам были назначены сорок таблеток кодеина по сто миллиграммов, которые нужно принимать четыре раза в день в течение десяти дней. Это было восемь дней назад.

— Знаю. Но они почти закончились.

На другом конце повисла тишина.

— Вы знаете, что не должны превышать предписанную дозу?

— Да, но боль была ужасной. Возможно, выпил слишком много в первые несколько дней.

— Хм. Извините, но мы больше не можем выписать вам это лекарство.

Холод волной прошел по спине.

— Что?

Теперь ее ирландский акцент звучал не так мягко. Я был плохим пациентом, и она хотела, чтобы я это понял.

— Извините, мистер Самнер, но мы не можем предоставить большую дозу. Кодеин вызывает привыкание.

— Но… что мне делать?

— Если у вас продолжаются боли, рекомендую парацетамол или ибупрофен. Думаю, что ибупрофен больше подойдет.

— Но этого недостаточно.

— Извините, мистер Самнер. Когда вы должны явиться на прием?

— Только через две недели.

— И как нога?

— Очень больно.

Она засмеялась. Я в ярости бросил трубку. Какое право имеет эта медсестра издеваться надо мной? Если бы мог топнуть ногой, я бы наверняка так и сделал. Но вместо этого я прохромал к столу, сел и начал сочинять гневное послание на электронный адрес больницы. Правда, к тому времени, когда в сети нашелся их адрес, мой запал уже прошел. Я успокоился. В конце концов, медсестра просто выполняла свою работу. В аптечке был нурофен. Выпью его сегодня вечером, когда кодеин закончится.