Страница 40 из 49
Ни одна женщина не действовала на меня с такой сокрушительной силой, и ни одну женщину я не хотел так сильно, что готов был голыми руками задушить любого, кто мог встать на моем пути к ней.
Я даже попытался отправить ее подальше от себя, чтобы это притяжение ослабло хоть немного, но роковой случай решил все иначе, и я теперь даже был благодарен судьбе, что она повернула все таким образом. Потому что так я обрел себя. Свою вторую половину.
Наташу.
Надо же — сколько всего нам пришлось пережить рядом друг с другом, вдали друг от друга, чтобы мое мужское сознание полностью подчинилось этой девчонке. Настолько плотно и глубоко, что стало плевать на других женщин.
Несмотря на природную красоту и доступность, ни Камилла, ни какая-то другая женщина никогда не сможет занять место той, с кем случайно сплелась жизнь…Представить на себе чьи-то чужие губы, руки кажется сродни не предательству, нет. Смерти. Не думал, что стану однолюбом, но это произошло. Быть с кем-то другим спать с кем-то другим — это маленькая смерть для самого себя, чистое предательство собственной души, теперь я это точно понял, осознал, прочувствовал…И на самом деле не жалею о том, что могу так легко противостоять соблазнам других женщин, получая настоящее, чистое удовольствие только от одной — моей Наташи.
Мне все равно, что думает обо мне моя фиктивная жена, что я не сдаюсь на ее сексуальные уловки, на ее заигрывания. Все это не важно. Я обычный мужчина, мне свойственны слабости, но тем я и отличаюсь от других — тем, что делаю только то, что нужно и важно мне. Не предаю ту, что мне доверилась, и не изменяю той, кого выбрал сам.
Мне все равно, что думает обо мне моя фиктивная жена, что я не сдаюсь на ее сексуальные уловки, на ее заигрывания. Я сбежал с собственной брачной ночи. Проигнорировал вполне ясное приглашение Камиллы к совместному времяпрепровождению. Все это не важно. Я обычный мужчина, мне свойственны слабости, но тем я и отличаюсь от других — тем, что делаю только то, что нужно и важно мне. Не предаю ту, что мне доверилась, и не изменяю той, кого выбрал сам.
— Мой мальчик! — Дамир Рустамович протягивает руки вперед, будто и правда невероятно рад тому, что я снова вхожу в его кабинет. — Присаживайся, располагайся.
Он буквально дышит доброжелательностью, открыт и весел, и, если не знать его хорошо, в этот спектакль можно поверить.
— Как наши дела? — он проводит рукой по волосам, придавая прическе и без того совершенный вид. — Как семейная жизнь?
Он подмигивает мне, улыбаясь уголком рта.
Я морщусь. Семейной жизни нет и не будет. Теперь, когда я точно знаю, что для меня в этом мире создана совершенная женщина, размениваться по пустякам, даже для того, чтобы скрепить брак по-настоящему, я не собирался и не собираюсь.
Пожимаю плечами, и этот ответ можно расценить как угодно. И как согласие, и как знак, чтобы меня оставили в покое.
— Ну что ж, — он зеркалит мой жест. — Хорошо, что все хорошо!
Дамир Рустамович улыбается натянуто, смотрит исподлобья в мою сторону.
— Я получил все документы по созданию новой строительной фирмы, как и Вильданов, и со своей стороны не нашел, к чему можно было бы придраться, — складывает он руки замочком под подбородком. — Так что юристы с двух сторон заняты тем, что прямо сейчас завершают все процессы, которые связаны с созданием новой фирмы. Главным свадебным подарком от Вильданова стал отказ от участия в тендере на застройку многоквартирного дома в центре города, и я поступлю точно также.
Вскидываю вверх брови.
— Это значит, что заказ стопроцентно отойдет в вашу сторону. Остальные компании не смогут стать вам помехой, и даже администрация не вставит палки в колеса, об этом мы уже позаботились… Мой мальчик, это мой подарок тебе за твою службу, за твою выдержку…
Он отставляет руку, поднимает стакан с водой, отпивает немного, морщится.
— Лучше бы это был виски… — шутит. — Но пока не время…Скоро, совсем скоро отойду на покой, и вот тогда… — он мечтательно щурит глаза. — Но, впрочем, осталось совсем немного…Однажды настанет этот день.
— Не думал, что вы собираетесь отойти от дел, — медленно произношу, чувствуя, как будто жёсткий диск, который спрятан у меня за пазухой, будто бы начинает нагреваться до самой жаркой отметки на градуснике. Я понимаю, от чего такое ощущение: вот уже сколько времени я сижу в кабинете дяди, главы семьи, и ни словом, ни делом не дал понять, что что-то от него скрываю. Скрываю то, что нашел компромат, сворованный из моего сейфа. Будто бы услышав мои мысли, он говорит:
— Не я, не я, мой мальчик, однажды отойду от дел…
— Но, — вдруг прерывает он сам себя, будто бы не должен говорить лишнего. — Я не сказал тебе главного. Благодарен тебе за то, что ты всегда был честен со мной. Не врал, не приукрашивал, не скрывал правду. И если было сказано: убрать, ты убирал, не задавая лишних вопросов. И на свадьбу согласился, хоть и заставил несколько часов меня понервничать, когда решил взять паузу на раздумья…Да даже взять последний случай: быстро и легко избавился от своего дружка, Олега, да от девчонки, которая стала свидетельницей наших дел. Да так чисто, что никто и ни о чем никогда не узнает…
Киваю, а у самого глаза буквально загораются инфернальным огнем. Моя паранойя начинает кричать о том, что сказанное- не совпадение, не пришлось к слову, и он будто бы действительно что-то знает. Но тот теряет интерес ко всему.
— В общем, все это теперь — твоя прерогатива. Будешь теперь со своей новой семьей возглавлять новую компанию, зарабатывать деньги, в том числе, и честным путем…
Он ухмыляется, поднимает стакан с водой и салютует им мне. Я принимаю его внимание и благосклонность кивком головы. Чтобы провернуть это дело, потребовалось очень много времени и сил, и то, что Дамир Рустамович, по факту, сейчас исполняет мою мечту, должно стать большим новогодним подарком с взрывающимися фейерверками и удивлением маленького мальчика.
Встаю, прощаясь, и медленно выхожу в коридор.
Секретаря нет на месте, и я прикрываю дверь сам. Вдруг замираю, буквально не сделав последнего шага: слышу истеричный вой звонка в кабинете Дамира Рустамовича. И следом за ним удивленное:
— Камилла? Рад слышать. Какими судьбами? Неужто на муженька своего пожаловаться решила?… Что-что?!
48
Как только машина отъезжает, я тут же буквально бегом бросаюсь назад. Это была странная встреча, странная и ужасно неловкая, конечно. Эта девушка…жена Амира рассматривала меня сквозь черные стекла солнцезащитных очков так, будто бы я — муха в супе, такая брезгливость была написана на ее холеном, изнеженном личике.
Эта экзекуция, наш молчаливый разговор длился совсем недолго, но за эти несколько томительных секунд, я думаю, мы сделали верные выводы по поводу своей роли в жизни мужчины.
Иногда это сразу видно — прикосновения человека, который тебе дорог, на другой. Они буквально рентгеном проявляются сквозь косметику, сквозь мимику, сквозь актерскую игру, хочешь ты того или нет. И эта девушка также прочла следы поцелуев на моей коже, оставленные Амиром, потому что я сама их чувствовала, ощущала так, будто бы они были впечатаны в меня только что, буквально секунду назад.
Есть в этом что-то фантастическое, земное и в то же время неестественное — если ты увлечен, то сразу же просыпается какое-то прозрение в глубине твоего сознания, и радар, направленный на твоего визави, никогда не обманывает.
Она хлопнула дверью, вжала педаль газа в пол и умчалась вдаль, оставив после себя клубы пыли. Напряжение, схлынувшее после этого демарша обманутой жены, стало буквально ощутимым. Руки и ноги стали будто ватные, и я, оглядевшись назад и вперед по пустой улице, поняла, что никуда не доберусь в таком виде, и развернулась назад, чтобы снова с трудом попасть в дом, из которого с таким энтузиазмом выбиралась.
Усталость, накатившая волнами, погребла под собой все, и я поняла, почему Амир просил его дождаться. В этой ситуации решение должен был принимать он. Он, а не я или кто-то другой. И поняла я это слишком поздно — меня заметили, узнали, засекли.