Страница 61 из 75
— Как же вы выбираете Старейшину? — удивилась Талана. — Если не по наследству, то как? Самый умный? Самый быстрый? Какое-то испытание? Пророчество?
— Ну… — смущенно заерзал грифон. — По цвету. Когда птенец вылупляется, смотрят на его цвет…
— И что это за цвет?
— Золотой, — сказала Лиэль, прекратив жевать. — Точно говорю, золотой.
Талана удивленно уставилась на Горхеля. Тот уткнулся в свою тарелку.
— Ты что же, следующий старейшина? — удивилась она. — Типа наследного принца?
— Пока Белоглазая живет, я как все, — хмуро ответил грифон. — Она еще не совсем старая, то есть старая, конечно, но еще помирать не собирается.
— Поэтому ты отправился в университет?
— Да нет, просто я помельче остальных, — неопределенно махнул лапой Горхель. — Ну и достаточно сообразительный. А вообще хорошо, что эта крылатая родилась не золотой, а пестренькой. Иначе бы наши с ума посходили от неопределенности.
— Ну да, — хмыкнула Лиэль. — Зато теперь проблема решится сама собой. С моей смертью.
— Звучит вполне оптимистично, — фыркнул грифон. — Не боись, подруга, ты еще нас всех переживешь. Кучу детишек нарожаешь… Ой! Прости, пожалуйста, Талана!
— Как думаешь, — задумчиво спросила Талана у подруги, вертя в руках вилку. — Если я выткну ему глаз, ему позволят иметь птенцов или скажут, что это не лечится?
— Знаешь, — улыбнулась Лиэль. — Я думаю, ему и с двумя глазами не разрешат.
— Это намек на мою неземную красоту или ум? — прищурил маленькие глазки Горхель. — Знаешь, вполне возможно, что если таких красавцев, как я, будет больше одного, девочки передерутся.
Сидящие рядом грифоны, прислушивающиеся к разговору, так оглушительно захохотали, что остальные замолчали и недовольно поглядели в их сторону.
— А вы считаете, что Горхель не проявил должных способностей в университете? — мягким баритоном спросил сидящий напротив Таланы крупный коричневый грифон.
— Способности у него выдающиеся, — склонив голову набок, невольно подражая собеседнику, ответила девушка. — Однако и дурости хоть отбавляй. Горхель — мастак выдумывать разные каверзы.
— Это у них семейное, — каркнул серый грифон в черную полоску. — Зара тоже по молодости чудила. А ты, духовное дитя Зары, что из себя представляешь?
Два десятка грифонов уставились на Лиэль, не скрывая любопытства. Если раньше они старательно делали вид, что им не интересно, то теперь они в упор разглядывали её.
— Я, увы, лишь человек с крыльями, — просто ответила Лиэль. — Летать мне не дано.
— Почему? — полюбопытствовал кто-то. — Если есть крылья, отчего ты не можешь летать?
— Какие-то связки неправильно развивались, — ответила девушка. — Корт… Отец сказал, что крылья атрофировались. Они рудиментарны.
Никто из грифонов не спросил, что это означает. Они лишь сочувственно покачали головой.
— Мы помним, как ты вылупилась из яйца, маленькая пташка, — певуче сказала светло-желтая грифонша. — Ты была такой пестрой тогда. Где ты провела годы? Почему не вернулась домой? Мы все были бы рады тебе.
Лиэль моргнула, насупившись, а потом посветлела лицом.
— Я плавала с самым чудесным капитаном по самому чудесному морю, — мечтательно сказала она. — Я видела дальние страны, жуткие бури и полный штиль, руины древних городов и молодые, юные племена.
— Дитя Зары! Ты действительно дитя Зары! — вздохнула грифонша. — Много-много лет назад Зара оставила свое племя ради дальних берегов. Стоило ли оно того, маленький человеко-птиц?
— А если я скажу, что моему капитану и приемному отцу имя Тариэль Искатель, Тариэль Мудрец, Тариэль Безумец, Тариэль Проклятый? — лукаво улыбнулась крылатая девушка. — Тогда стоило?
— Тариэль Искатель… — задумчиво протянул коричневый грифон. — Кто знает, кто знает… Увы, наше племя обязано ему жизнью. До его экспериментов мы были животными. Шутки ради он дал нам разум. Наш предок был его рабом. Мы спасли ему жизнь, вынеся из смерти. Мы ничего друг другу не должны. Почему мы должны думать о Тариэле Искателе? Для чего искать с ним встречи? Мы не рады видеть его, но и не прогоним. Он не Бог для нас, но и не просто человек… Кто он?
— Я полагаю, отец? — холодно сказала Лиэль. — Что бы он не сделал, прошлого не изменишь. Он дал вам жизнь. Пусть недобрый, нелюбящий, нещедрый — но отец. И долг жизни вы будете выплачивать до самого его конца, а потом оплакивать его.
— Отец… — эхом повторил грифон. — Отец… Нелюбящий и нелюбимый!
— Сделал ли он что-нибудь, за что вы можете стыдиться его? — спросила Лиэль.
— Нет, — немного подумав, сказал грифон. — Он не злодей, не преступник. Он убивал в бою, но и мы убиваем в бою, защищая свою жизнь. Сложно самцу прожить длинную жизнь, не испачкав лап. Он делал добро. Это хорошо. Он ищет знания. Это хорошо. Пожалуй, единственное, что мы можем поставить ему в укор — отсутствие птенцов.
— У него есть дочь, — грустно сказала Лиэль. — И у дочери есть дочь. Род продолжен. Ну и я. Он меня удочерил.
— Достойная дочь? — по-птичьи склонил голову на бок грифон. — Является ли она образцом для подражания, нет ли за ней преступлений, пороков?
— Её добродетель может подтвердить не один человек, — вздохнула Лиэль. — Свидетелем является Эрхан, за неё могут поручиться волшебник Корт и его жена.
— Эта добрая весть для нас, крылатое дитя, — торжественно провозгласил грифон. — То, что ты поведала нам, безмерно ценящим новую жизнь, безусловно, важно для нас. Передай же Тариэлю Скитальцу, Тариэлю Безумцу, Тариэлю Проклятому, что племя грифонов прощает ему свою обиду и отныне будет молиться за его птенцов.
— Обязательно передам, — пробормотала Лиэль. — Если увижу еще когда-нибудь.
— Ты не рада, птенец? Что тревожит тебя? — весь вид грифона выражал беспокойство, перья на голове встопорщились, хвост нервно хлестнул по боку. — Я обидел тебя?
— Она скучает по своему родителю, отец, — вмешался Горхель. — И боится не увидеть его более.
— Отчего же?
— Лиэль смертельно больна, — ответил золотой грифон тихо. — И последние дни свои она решила провести здесь, в месте, где родилась.
Грифон взмахнул крыльями и встопорщил перья. Шерсть его встала дыбом, отчего он увеличился едва ли не вдвое. Сидящие рядом грифоны предусмотрительно отошли в сторонку.
— Что ты мелешь, сын? — взревел он. — Разве смерть осенила её своим крылом? Разве в костях её поселилась слабость?
Все грифоны повернули головы в их сторону. Черный вождь, прервав свою беседу с Эрханом, изящным прыжком очутился рядом.
— Брат мой, ты оказываешь неуважение к нашим гостям, — покачал головой он. — Что подумают о твоем громогласьи люди?
— Мой сын и твой племянник утверждает… — возмущенно начал коричневый, но тут у Лиэль случился образцово-показательный приступ.
Тело её выгнулось дугой, все мышцы пронзила острая боль (не такая, впрочем, острая, как в предыдущие разы), сердце закололо, в животе завертелась карусель, дыхание прервалось, и она без чувств рухнула на землю. Грифоны заметались, а уже видевшая подобные приступы Талана и подскочивший Эрхан быстро подхватили девушку и крепко её держали до тех пор, пока не стало понятно, что демон оставил попытку завладеть её телом. Тело Лиэль извивалось, било крыльями, пыталось размахивать руками и ногами, но Эрхан крепко прижал её к земле, навалившись всем телом, а Талана сидела на ногах.
Глава 39. Память
Очнулась Лиэль со знакомой ломотой в теле. Над головой её была алая крыша шатра. С трудом девушка приподнялась на локтях, удивляясь, что вообще может двигаться.
— Ты проснулась, дитя, — прошелестел голос из багровой тьмы.
Лиэль прищурилась. В глубине лежал совсем маленький, не больше льва, сияющий грифон. Видно было, что он уже стар, некоторые перья его утратили блеск и были почти прозрачны, шерсть на спине и лапах хоть и пушилась и сияла, но так, как бывает у очень старых кошек — скрывая костлявое невесомое тело. Глаза были затянуты белой мерцающей пеленой.