Страница 16 из 38
Теперь другие, не менее злые демоны, ставя сознание выше ощущений, но в то же время и много выше веры, которая и есть любовь к Богу, и много выше братства, которое и есть любовь к ближнему, мечтают о каком-то царстве разума, которое должно быть раем сознания и подчиненных ему ощущений, и уже теперь попали в хаос противоречивых гипотез и дойдут неминуемо, если вера и любовь не озарит их до какого-либо нового ада тем более ужасного, чем более сознание будет делать муки невыносимыми.
Пока сознание было послушным рабом ощущений, оно могло работать на созидание комфорта цивилизации; на него была положена узда строго определенной цели: созидать материальное благополучие; мировые вопросы никакого значения для созидания рая ощущений не имели; от них отделывались, воображая себя верующими христианами, люди, не имевшие в действительности ни веры, ни любви, принявшие одну обрядовую форму христианства, равнодушные к Богу до того, что не находили нужным ни отнестись сознательно к вероучению, ни жить по вере.
Когда сознание получает верховную власть, оно не имеет причины ограничивать себя прежними узкими целями; оно не может добровольно отказаться от насущной потребности своей знать абсолютную истину, а не гадать, блуждая в лесу противоречивых гипотез. Если дух искренно желает познать истину, он не может не идти до конца, не может не сознать, что человеку недоступно самостоятельно дойти до познания абсолютной истины бытия; а что без знания истины абсолютной невозможно не только понять смысл земной жизни и жить разумно, но даже нет разумного основания считать какое-либо действие, какую-либо мысль разумными; у человека нет мерила разумности, и весь мир идей обращается в хаос гипотез, фантазий и снов наяву.
Таким образом, подчинившись сознанию, человек обязательно будет приведен к убеждению, что жить сознательно без веры в Божественное Откровение, этот дар любви Божией, невозможно. Только Бог может подарить человечеству знание абсолютной истины, и, каковы бы ни были размеры этого дара Божия, человек, познав малейшую крупицу абсолютной истины через Божественное Откровение, имеет в этой крупице точку отправления и твердую точку для работы сознания. Если злая воля не отвращает человека от Бога, он уверует, когда сознание поставит его лицом к лицу с Божественным Откровением; уверует с радостью; тем с большею радостью, чем более живет в его душе любовь к Богу, любвеобильному Творцу и Высшему Разуму мира.
Во все времена были люди, путем сознания дошедшие до радости веры; были и такие, которым сознание уяснило только, что люди, воображая, что верят, совсем не знают, во что верить, не понимают смысла самого слова вера и тем более не живут по вере; при доброй воле они старались бы понять то, что не понимают и со святых страниц Библии, свет веры озарил бы их; при злой воле они поставят в вину Богу и Христу Его и неверие людей, и их постыдное невежество в деле веры, и их позорную жизнь по противному воле Отца Небесного обычаю мира сего.
Вот этих людей, сознающих ложь жизни христиан и по злобе сердца обвиняющих в том Бога и Христа Его, особенно много в настоящее время. Они презрительно обзывают веру – мистицизмом и христианство – отжившею религией. Они сотворили себе кумира из собственного сознания и не могут удовлетворить насущной потребности этого кумира, отказываясь смиренно принять знание абсолютной истины из Божественного Откровения. Чтобы задушить невыносимую жажду своего кумира, они стараются опьянить его наукою, развлекать самыми разнообразными умственными калейдоскопами, придумали ему даже золотую клетку позитивизма, но ничто не помогает, и им не удается заглушить назойливый вопрос о смысле жизни мира и человека.
Бог – любовь[21]. В этой любви Божией – первопричина бытия мира и человека. Свят Господь Бог наш[22]. В этой святости – первопричина изгнания из рая и сатаны, и Адама, и всех тех грешных душ, которые, нарушив святую гармонию духа, продали свои права сынов Божиих из-за чечевичной похлебки своих индивидуальных похотей. Тот, кто высоко дорожит свободою дисгармонии своего духа и готов ежеминутно продать Бога из-за малейшей похоти своей, не может добрую волю уразуметь огрубелым сердцем, ни любовь, ни святость Божию, не может помириться с абсолютной истиной бытия, именно с тем, что дает разумный смысл бытию мира и воплощению человека, что дает ключ к уразумению разумной стройности великого плана мироздания.
Напрасно силятся заменить абсолютную истину Божественного Откровения философскими обобщениями: ни один разумный человек не в силах заглушить в себе сознание, что все это измышления ума человеческого, основанные на сомнительных опытах обманчивых органов чувств, или пустая риторика, выводящая фантастическое мировоззрение из какого-либо основного положения, которое само по себе лишь гипотеза ума человеческого, которому, как сами люди признают, свойственно ошибаться. И вот, несмотря на бесконечное количество стройных философских систем, человек не может заглушить в себе сознание, что все это лишь смелые гипотезы, и не может выбрать ни одну из них настолько убедительную, чтобы хотя на короткое время соединить под свое знамя хоть один народ из сонма народов земли. К тому же ни одна из этих стройных систем, не исключая и тех, которые признают разумного Творца и Верховного Владыку мира, отвергая Божественное Откровение, не может, без очевидной наивности и ребяческой заносчивости, говорить ни о первопричинах, ни о конечных целях мира и земной жизни разумного духа, а именно понимание разумного смысла жизни человека и есть необходимая основа, непременное условие, без чего не могут быть разумны и все подробности жизни, без чего человек не может осмысленно ступить шага, избрать идею, отдаться желанию, сказать слово.
Положение людей, находящихся на этой промежуточной стадии между полной дисгармонией духа под властью ощущений и святой гармонией царства веры и любви, много хуже положения тех, в ком сознание – послушный раб ощущений и мудрствует лукаво только на пользу своему владыке. Находясь в этом чистилище, грешный дух не может заглушить в себе сознание того, что жизнь его не осмысленна, что наука самодовлеющего значения иметь не может, что в уме его хаос противоречивых гипотез и нет мерила для распознания крупиц абсолютной истины в песке наивной глупости и злонамеренной лжи; что в сердце у него хаос индивидуальных прихотей и нет никакой разумной причины для самоограничения, нет и никакого разумного основания мечтать о возможности перемирия между несогласованными прихотями убежденных эгоистов, не имея разумного основания для стройной системы общепринятых самоограничений; не может заглушить в себе и сознание того, что кругом него жизнь представляет из себя безобразный, неосмысленный хаос и что ни малейшего разумного основания мечтать о том, что этот хаос может быть упорядочен раньше, чем будут упорядочены хаос ума и хаос сердца, другими словами – раньше, чем будет установлена святая гармония духа, чего он, этот грешный дух, не желает по злой воле и отсутствию любви к Богу.
Бедный добровольный страдалец! Он не хочет рабски подчинять сознание ощущениям, сознав, что это неразумно, и не может найти разумного основания для самоограничения на пути удовлетворения ненасытной алчности этих самых ощущений. Сознавая все безобразие хаоса жизни, сознавая и то, что невозможно удовлетворить жажду ощущений, не делаясь рабом бессмысленной рутины хаоса жизни, сознание требует от него аскетизма для сохранения индивидуальной свободы, без которой нельзя разумно жить, и то же сознание говорит ему, что у него нет никакого разумного основания жить не только при невыносимой пытке нелепого для него аскетизма, но даже и при неудобстве принудительного самоограничения.
Делая из своего сознания кумира, невозможно не быть логично доведенным до сознания неразумности жить, до сознания разумности самоубийства, чтобы покончить муку сознания этого бессмысленного скорбного прозябания среди бессмысленного хаоса жизни. Если бы душа по природе не была христианка и не жила в ней на степени инстинкта память о Боге и вечности духа, люди, воображающие себя неверующими, не могли бы глупо отказывать себе в блаженстве нирваны и глупо продолжать бессмысленное скорбное прозябание, сознавая и скорбь, и бесцельность этой муки. На самом деле атеисты и материалисты не верят только в том смысле, что не любят Бога, и не желают Его исповедовать; самый страх смерти показывает ясно, что они инстинктивно признают и Бога и вечность духа, очень дорожат возможностью прятаться от Бога в кожаные одежды тела и очень боятся, по примеру Адама, предстать перед Ним в наготе греховной дисгармонии своевольного духа.
21
…Бог – любовь… – И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16).
22
…Свят Господь Бог наш… – И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет (Откр. 4, 8)