Страница 46 из 183
Моррийон нажал на вестник и открыл дверь. Он отступил, и Вийя вошла в комнату, точно взятую из кошмарных снов ее детства.
С трудом сохраняя равновесие, она заставила себя медленно оглядеться вокруг. Тяжелая резная мебель, гобелены, даже узор ковра на полу - все возвещало о богатстве и могуществе правителей Должара.
Анарис, сидя в вольной позе за большим столом, наблюдал за ней со своим обычным саркастическим выражением.
- Напоминает о доме? - спросил он.
- Моим домом была ветхая, сложенная из камня хижина, где стояла ветхая, колченогая мебель. Это, - она обвела рукой комнату, - нам показывали только на видео. Что это - имущество какого-нибудь мелкого нобля, который опрометчиво позволил своей тени упасть на тень вашего отца? Доставленное сюда эскадрой военных кораблей ради поднятия престижа?
Анарис, набрав что-то на пульте, ответил:
- Должна ли эта великолепная бравада доказать, что вы преодолели наследие своих предков? - Небрежно повернув к ней экран, он добавил: - Если так, то вам придется постараться получше.
На экране Вийя увидела себя на мостике "Телварны". "Я хочу сердце Хрима Беспощадного на острие моего ножа", - произнесла она по-должарски.
С тихим смехом Анарис выключил изображение и указал куда-то ей за спину. Обернувшись, Вийя увидела себя в стальном полированном зеркале, Анарис подошел к ней, и они отразились рядом: оба высокие, сильные, с выступающими скулами, темноглазые и темноволосые, в строгой черной одежде.
Вийя, посмотрев себе в глаза, убедилась, что никаких внешних реакций не проявляет. Она могла бы сказать ему, что черное стала носить только после смерти Маркхема, когда поклялась отомстить Хриму Беспощадному. Она еще тогда знала, что поступает как истая должарианка.
Впрочем, она никогда не отрекалась от своего прошлого, И теперь, глядя на себя и Анариса, видела не сходство, а разницу. Она одета в удобный, не стесняющий движений костюм, который носят космонавты обоего пола. У Анариса с ней разве что цвет общий - его камзол и брюки из дорогой, тяжелой ткани подчеркивают его мощное сложение и призваны внушать почтительный трепет.
Она встретилась с его глазами в зеркале, зная, что ее собственный взгляд выражает лишь полное безразличие.
На лице Анариса, чего бы он ни искал в ней, отражалось не больше, чем у нее. Отойдя от зеркала, он вернулся на свое место и сказал:
- Меблировка этой комнаты взята из покоев отца в нашей башне в Хрот Д'очча. А тебе известно, от кого ты произошла?
Ясно, куда он метит. Хорейская кровь. Но он не знает, что она знает о его собственных хорейских генах - и он, как и она, использует нейтральную форму обращения, тогда как мог бы выбрать полдюжины других, одинаково оскорбительных. Учитывая все это, Вийя ответила:
- Моя мать и все праматери были ткачихами - никто из них не обладал даром. По словам матери, я плод ее злосчастной встречи с отпрыском дома Герджгрунов во время зимнего Ка-руш-на Рахали.
- В каком городе?
- Эфин Хоч-джан.
Анарис тихо пробормотал что-то, подняв глаза к потолку.
- В том году Герджгруны осуществили палиах против Тхарчюсов.
Выходит, он знает год ее рождения? Ну разумеется. Моррийон, должно быть, перелопатил все ее досье, как только ее корабль вошел в систему.
- Ты сказала, что больше не будешь экспериментировать без эйя, добавил он. - Предлагаю тебе разбудить их.
- Они уже проснулись. Мы можем начать в любое время. Я через Лара посоветовала Лисантеру не устраивать им физических тестов. Они не выносят, когда их трогают.
Анарис вставил в свой пульт какой-то чип и через некоторое время спросил:
- В той камере трансфигурации под Большим Дворцом, где вы спасли гностора Омилова, - это были эйя. Она кивнула.
- Барродах уверял, что вы использовали какое-то секретное панархистское оружие, - улыбнулся Анарис. - Известно ли тебе, что он дал пирожной атаке Брендона такое же объяснение?
- Что с ним, собственно, стряслось тогда? - усмехнулась она.
- Джессериан нашел его в глубоком обмороке. Видимо, один из роботов-официантов залепил ему прямо в голову особенно ядовитым пирогом.
Не сомневаясь, что у Анариса есть причина - и скорее всего неблаговидная - поделиться с ней этими сведениями, она все-таки с большим удовольствием представила себе смятение Барродаха, даже не пытаясь это удовольствие скрыть.
Анарис нажал на кнопку вызова.
- Я, пожалуй, не стану его разуверять. Он способен перестрелять всю твою команду, а тебя держать на транквилизаторах за исключением тех периодов, когда ты требуешься Лисантеру.
Не желая, чтобы он принял ее молчание за благодарность, она сказала:
- Видимо, есть еще какая-то причина, кроме досаждения Барродаху, чтобы оставлять нас на свободе?
- Так веселее, - ответил он.
Дверь, чмокнув, открылась, и в комнату с поклоном вошел Моррийон. Анарис, лениво махнув рукой, отпустил обоих. Моррийон снова поклонился, и Вийя вышла, сопровождаемая язвительным смехом Анариса.
Моррийон уныло оглядел баррикаду, которую нагородил под саркастическим наблюдением Анариса, - тот, поджав ноги, сидел на кровати.
- Раньше времени он не начнет, - сказал наследник, впившись в Моррийона темным взглядом. Дираж'у, извивающийся в его сильных пальцах, застыл. Бори опустил глаза на свой блокнот. Он не любил смотреть, как Анарис плетет проклятия под действием наркотиков, которые принимал в преддверии очередного темпатического сеанса в Палате Хроноса.
Его кривая улыбка беспокоила Моррийона еще больше, чем мысли о подвохе, который может устроить им Барродах. Наркотики ничуть не помогали против странных настроений, все чаще накатывающих на Анариса. Можно было подумать, что эти настроения берутся из совсем другой части его характера. Моррийон вспомнил тот первый раз, когда он присутствовал при проявлении хорейских способностей своего господина: одним из видений, потревоженных телекинезом Анариса, был образ Геласаара. Неудивительно, что Анарис так интересуется должарской темпаткой - она такой же гибрид, как и он.
- Одно остается неясным, - сказал Анарис. - Я не продемонстрировал телекинез в причальном отсеке, когда Норио произвел свою попытку.