Завидный жених

Еще одной чертой, отличавшей взрослого лорда от юного, было то, что, несмотря на дорогую одежду, ему явно не хватало ухоженности и лоска – чего стоил один криво повязанный галстук и пресловутые волосы, постоянно падающие на лоб. Причем падающие таким образом, что, если бы Мередит была женщиной, подверженной искушениям, она обязательно протянула бы руку и вернула эти шелковые пряди на место. К счастью, она не принадлежит к тем женщинам, которые подвержены искушениям.

Лорд Грейборн неожиданно поднял голову. Его карие глаза за стеклами в круглой проволочной оправе смотрели прямо на Мередит. Автору портрета не удалось передать ни ума, светившегося в них, ни силы, которой трудно противостоять. Несомненно, и сам лорд Грейборн изменился с тех пор: черты стали резче, полнота исчезла, и только нос остался прежним – прямым и решительным. А рот...

Мередит залюбовалась. Его губы были полными и твердыми и в то же время, как ни странно, казались мягкими и немыми. Как раз такими, что – будь она другой женщиной – ей непременно захотелось бы попробовать их на вкус. К счастью, она не принадлежит к тем женщинам, которые могут захотеть подобного.

? Вы хорошо себя чувствуете, мисс Чилтон-Гриздейл? Вы слегка раскраснелись.

Черт! Она оторвала взгляд от его губ и приняла самое чопорное выражение:

– Спасибо, все в порядке, просто в экипаже слишком жарко.

Мередит не решилась обмахнуться рукой, потому что боялась при этом угодить себе или ему по голове ридикюлем с камнями. Вместо этого она кивнула на журнал, раскрытый у лорда на коленях.

– Что вы читаете? – спросила она, решив оставить без внимания его очередной пробел по части хороших манер – слишком долгое невнимание к даме. Внутренний голос подсказывал ей, что, возможно, именно отсутствие у лорда интереса к ней избавит ее от многих проблем в будущем.

– Я пытаюсь найти в своих заметках упоминание о камне или набросок – какой-нибудь ключ, который помог бы нам в поисках.

– Удалось что-нибудь обнаружить?

– Нет. Мои записи занимают более ста тетрадей. Часть из них я успел просмотреть еще по дороге в Англию, но пока безрезультатно.

– А что вообще содержится в этих тетрадях?

– Изображения предметов и иероглифов, описания, фольклор и истории, услышанные мной, мои наблюдения, заметки о природе.

– И вы собрали столько сведений, что их хватило на сто толстых тетрадей? – Мередит недоверчиво рассмеялась.

– Боже милостивый, мне и письмо на одной страничке написать трудно.

– На самом деле я видел гораздо больше, чем может поместиться в этих тетрадях. – Его лицо стало мечтательным и грустным. – Египет, Турция, Греция, Италия, Марокко... Когда я закрываю глаза, мне кажется, что я вижу их, но описать это невозможно.

– Вы были счастливы там?

? Да.

– И вам не хотелось возвращаться?

Он испытующе посмотрел на нее перед тем как ответить:

– Да. Англия – это место, где я родился, но она уже давно не кажется мне домом. Не думаю, что вы меня поймете. Я и сам-то себя не очень понимаю.

– Я правда ничего не знаю о таких местах, как Египет и Греция, но я очень хорошо знаю, как важно, как необходимо иметь место, которое можно назвать домом. И каким потерянным себя чувствуешь, если такого места нет.

Он медленно кивнул, не отводя от нее глаз:

– Да, именно так я себя и чувствую. Потерянным. Из-за чего-то, что она слышала в его голосе, и из-за того, что он смотрел на нее с таким напряженным вниманием, Мередит вдруг стало трудно дышать. Пришла ее очередь чувствовать себя потерянной. И это ей очень не понравилось.

Она отвела глаза, чтобы скрыть растерянность, и сменила тему:

– Один мой друг предлагал свою помощь в поисках камня. Вы думаете, она нам потребуется?

На самом деле и Альберт, и Шарлотта хотели пойти с ней сегодня, но Мередит убедила их подождать. Она хотела сначала посмотреть, в каких условиях придется работать, и теперь радовалась, что настояла на этом. Ведь склад находится на территории порта, а Шарлотта ненавидит порт.

– Ваш друг? Он историк?

– Нет, вообще-то Альберт – мой дворецкий и очень близкий друг.

Если Филиппа и удивило то, что мисс Мередит считает своего дворецкого близким другом, он не подал вида.

? Что ж, отлично! Мой американский друг и коллега Эндрю Стентон сегодня разбирает ящики в Британском музее. Еще один друг и историк – Эдвард Бинсмор помогает ему.

Последнее имя показалось ей знакомым, и через минуту

Мередит вспомнила:

– Это тот джентльмен, у которого недавно умерла жена?

– Да. Мне кажется, он просто пытается занять себя чем-то.

Мередит кивнула:

– Так лучше для него. Горе гораздо труднее перенести, если остаешься с ним наедине.

– Похоже, вы говорите на основании собственного опыта.

Взгляд, устремленный на Мередит, был мягким и понимающим, словно и ему самому была знакома подобная печаль. Она не сразу смогла заговорить из-за комка, неизвестно откуда появившегося в горле:

– Думаю, что большинству взрослых людей приходилось переживать то или иное горе.

Мередит показалось, что он собирается о чем-то спросить ее, но она не хотела отвечать на вопросы и заговорила первой:

– Вы не могли бы показать мне камень с проклятием и точно сказать, о чем в нем говорится? Это облегчило бы мне поиски.

– Я надежно спрятал Камень слез, – нахмурился лорд Грейборн, – чтобы никто не мог случайно найти его и перевести проклятие. Но в журнале у меня есть английский вариант текста. – Он раскрыл тетрадь и передал ее Мередит. – Я думаю, вы вполне можете прочитать его, потому что у вас, уж конечно, никогда не будет невесты.

Мередит положила журнал на колени и углубилась в строчки, написанные мелким, аккуратным почерком:

Как предала меня любовь моя жестоко,

Так ты не избежишь губительного рока.

Заклятием навек ты проклят, и отныне

Одно лишь горе ждет тебя в твоей судьбине.

В дыхании любви почуешь запах смерти.

Споткнувшись, упадет любовь на ровной тверди.

И станет, как мое, болеть ее чело.

Коль счастлив и женат – не быть с супругой вместе.

Жена твоя – умрет. А если есть невеста,

Пройдет два дня – и ей откроет смерть объятья,

После того, как вы произнесете клятвы.

Отныне, коль твоя любовь

Над нею – Гнев Богов.

Любимую твою ничто

Одно спасенье е

Ты на роскош

Где силу по

Все вслед

Лишь...

Холодная дрожь пробежала по спине Мередит. Больше всего ей захотелось захлопнуть тетрадь и не видеть зловещих слов. Филипп протянул руку и наискосок провел пальцем по нижним строчкам.

– В этом месте камень сломан, и прочитать последние предложения невозможно.

Взглянув на его большую загорелую руку, лежащую почти на ее колене, Мередит опять вздрогнула.

– А какого размера этот камень? – спросила она, откашлявшись.

Лорд Грейборн развернул руку ладонью кверху и положил ее на журнал:

– Приблизительно такого же, как моя ладонь, и толщиной в два дюйма. А недостающий кусок, я думаю, примерно такой. – Он сжал руку в кулак.

Мередит могла поклясться, что через журнал чувствует не только тяжесть, но и непривычное, странно волнующее тепло этой мужской руки, лежащей у нее на колене. Ей нестерпимо хотелось отодвинуться, сбросить ее, но она заставила себя сидеть неподвижно. Лорд Грейборн, казалось, не понимал, как неприлична подобная фамильярность. И она непременно сказала бы ему об этом, если бы смогла заговорить. К частью, экипаж остановился, и Филипп откинулся назад, а она смогла вздохнуть, осознав, что не делала этого целую вечность.

– Вот и склад, – сказал он.

Слава Богу! Наконец-то можно выйти из экипажа, в котором с каждой секундой становилось все теснее. Она успела прийти в себя еще до того, как они вошли в огромное, тускло освещенное помещение, заполненное рядами стоящих друг на друге деревянных ящиков. Десятками, нет, сотнями рядов очень больших ящиков!