Страница 8 из 14
– Грэм уснул? И он не попытался остановить отца? Успокоить?
– Он сам ничего не мог понять. Поплелся за нами. Мы узнали, где вы, услышав ваши голоса. А дальше ты все знаешь.
– Что теперь будет? Как Грэм мог так поступить со мной, с нами? Мне надо с ним увидеться и поговорить.
Она отдавала себе отчет, что ее жизнь теперь не будет прежней. Этой ночью она лишилась права на любовь и счастье с любимым человеком. С любимым, который просто пьяным уснул в решающий момент.
Стук в дверь и приход отца нисколько не удивили сестер.
Отец заменил девочкам и отца, и мать. Он был для них всем.
Строгий, но справедливый. Вспыльчивый, но добрый. Сильный, но уязвимый в своей любви к дочерям. Воплощение мудрости и жизненного опыта. Чужим он внушал страх, а дочерей восхищал своей мощью и мудростью.
– Оливия, нам надо поговорить, – строго сказал отец. – Объясни, как ты могла так поступить?
– Отец, прости меня. Я сделала большую ошибку. Всем кажется, что я опозорила себя и твое имя. Но это не так. Я думала…, я хотела…, мы… – Оливия не находила слов для своего оправдания.
– Лорд Фергисон готов ответить за свой поступок. Он сделал тебе предложение, и я согласился.
– Отец, нет! Не отдавай меня ему! Как ты можешь? Это недоразумение. Я ждала Грэма. Это он должен был быть там. Мы думали, что после этого ты разрешишь нам пожениться.
– Между вами с Грэмом было что-то? – пристально глядя в глаза дочери, спросил Ивлен.
– Нет.
– Так и думал. Я ничего не хочу больше слышать об этом мерзавце и предателе. Он уже покинул наш дом. И я бы никогда и ни за что не дал своего благословения на ваш брак.
– Отец, но как ты можешь отдавать меня в руки этому лорду Фергисону? Ты против Грэма, считаешь его злым и не достойным меня. А Дерек еще хуже! Он воплощение жестокости и высокомерия. Бесчувственный убийца и… и… – Оливия опять не могла подобрать слов.
Эмоции протеста обуревали ее изнутри.
– Я лучше всю жизнь буду одна, чем выйду за него замуж, – продолжила она. – Уйду в монастырь, постригусь в монахини.
Девушка уже перешла на крик. Гнев и отчаянье, скопившиеся в ней, нашли выход.
– Ты выйдешь замуж за лорда Фергисона. Я дал согласие.
– Отец, прошу тебя, – взмолилась Оливия, – не отдавай меня ему.
– Ты сделала большую ошибку, и за нее надо отвечать. Я очень рад, что Дерек поступил так, как надлежит поступить настоящему дворянину и человеку чести, – сделал тебе предложение.
– Но между нами ничего не было. Это недоразумение.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь и последствий своего поведения. А что касается Дерека, то он не так плох, как ты считаешь, – и, не желая больше пререкаться с дочкой, продолжил: – Будь готова. Вечером у тебя свадьба.
Отец направился к выходу.
У самой двери он остановился и обернулся к дочери:
– Если б я думал, что монастырь для тебя будет лучше, чем брак с Дереком, то никогда не дал бы своего согласия на этот брак.
Выйдя из комнаты, он оставил в полном недоумении своих дочерей.
День пролетел, как одна минута.
Ничего и никого не замечая вокруг, Оливия шла на собственную свадьбу, как на эшафот.
Словно марионетка в чужих руках, она позволила себя одеть в новое платье, заколоть волосы на затылке, нанести легкий румянец и накрасить губы.
Вероника всячески пыталась успокоить сестру, утешала ее и подбадривала. Но слезы на глазах старшей сестры говорили о ее переживаниях.
– Может, все еще будет хорошо? Я почти не знаю своего жениха, но мне кажется, что он не стал бы дружить с плохим и жестоким человеком. И отец наш никогда не ошибается в людях. Ты же знаешь. А он благословил ваш брак. Значит, все будет хорошо. Вот увидишь.
Трудно было сказать – вся это тирада предназначалась для утешения сестры или для собственного убеждения, что не все так плохо.
Что сделано, то сделано. За ошибки надо отвечать.
Девушки вышли из комнаты и направились вниз.
Гости и приближенные люди трех знатных семей собрались в центральном зале. Но в помещении стояла полная тишина, больше напоминающая похороны, чем свадьбу.
На звук женских каблуков по каменному полу все обернулись.
К Оливии подошел отец. Он был в своем праздничном наряде, на груди висел семейный герб на золотой цепочке.
– Тебя уже все заждались. Пойдем, дорогая, – сказал отец, протягивая дочери руку.
Он чувствовал, как дрожит ее рука. Для успокоения дочери он накрыл ее руку своей теплой и сильной ладонью.
Возле священника стояли Дерек с Робертом.
Дерек, как и вчера, был весь в черном. Только через полы черной туники проглядывалась белоснежная сорочка, расстегнутая на груди, обнажая широкую шею.
Подняв отрешенный взгляд выше, она встретилась с ним глазами.
И каково было ее удивление, когда она увидела заплывший синяком левый глаз своего жениха.
От увиденного у нее округлились глаза, и она с трудом сдержала улыбку радости, что хоть как-то смогла отплатить ему за содеянное.
Дерек с самой первой секунды их знакомства не знал, как реагировать на Оливию.
Она притягивала к себе взгляд, вызывала противоречивые чувства. Она падшая женщина с внешностью ангела, искушающая невинность. Простота, несущая одни проблемы. Он злился на нее и на себя.
Этой ночью у нее должно было быть свидание с другим, а в ловушку попал он.
Бежал от брака, а попал в сети раньше Роба. Жениться на женщине, которая успела наставить ему рога еще до брака, – в таком глупом и безысходном положении он находится впервые. Даже на поле боя всегда у него был выбор. Но не сейчас.
И вот, видя в глазах своей невесты радость от того, что она поставила ему огромный синяк под глазом, он готов был ее придушить.
Ритуал венчания для молодых закончился, не успев начаться.
Оливия пришла в себя и вздрогнула, когда святой отец сказал:
– Жених может поцеловать невесту.
На эту фразу Дерек никак не отреагировал. Не шелохнулся, не проявил никакого желания поцеловать ее, чему Оливия была очень рада.
Священник, понимая, что его слова были в пустоту, просто захлопнул Библию и резюмировал:
– Еще раз объявляю вас мужем и женой.
Первым нарушил гробовую тишину Роберт. Он подошел и похлопал по плечу Дерека со словами:
– Поздравляю, дружище.
Взгляд лорда Фергисона любого пригвоздил бы к полу. Но Роб не из робкого десятка. Он единственный, кто утром этого дня осмелился искренне заржать от вида заплывшего глаза Дерека. Смеясь и вытирая слезы, выступившие от смеха, он с трудом проговорил:
– Она – единственное живое существо во всей Англии и Шотландии, которое осмелилось дать тебе отпор. И эта женщина скоро станет твоей женой. Вот умора, так умора. Удар у девчонки что надо. Берегись, лучше не зли ее, если не хочешь вообще лишиться зрения.
Роберт мог себе позволить пошутить над Дереком. Но на самом деле он переживал за друга и знал истинные причины нежелания друга жениться.
И вот Дерек стал женатым раньше его самого.
Сразу после церемонии венчания лорд Фергисон обернулся к Оливии и, чтоб никто его не слышал, без прелюдий спросил:
– Ты беременна?
– Что? – опешила Оливия.
– Я спросил, ты беременна? И не смей мне лгать, – зашипел он на нее.
– Очень жаль, что подбила тебе только один глаз, – огрызнулась она.
Беря ее за руку выше локтя и притягивая к себе, он еще раз повторил вопрос:
– Ты беременна?
– Нет! – ответила она.
Вопрос Дерека задел ее самолюбие и гордость. Но чего она ждала, когда абсолютно голая лежала в его объятиях, позволяла себя целовать и с пылом отвечала на его ласки. О каком уважении может идти речь?
Испорченное настроение испортилось еще больше.
– Ты уверена?
– Да, – скорее прорычала, чем ответила, Оливия.
Дерек издал вздох облегчения и отошел в сторону.
Скудные поздравления, отсутствие музыкантов, веселья, танцев и степенная трапеза – все это представляло свадьбу младшей дочери лорда.