Страница 8 из 33
Спал я урывками и часто просыпался. В полусне я увидел, что взошли обе маленькие луны, Фобос и Деймос. Их свет сбрасывал громадные тени от куполов без башен. Стояла мертвая тишина. Мои веки стали снова закрываться, когда я уловил какое-то движение в стылом мраке.
Мне показалось, что от самой длинной тени отделилась и медленно поползла к Октейву, лежащему ближе всех к руинам, какая-то ее часть.
Я попытался сесть, но как только пошевелился, темный предмет отодвинулся и вновь слился с длинной тенью. Даже сквозь дремоту я ощутил присутствие чего-то сверхъестественного и зловещего. Исчезновение пробудило меня, хотя я не был уверен, что действительно что-то видел. В тот краткий миг предмет показался мне круглым куском материи или кожи, темным и сморщенным, который полз по земле, сокращаясь как червь.
Если бы не пронизывающий холод, я бы поднялся и удостоверился, не приснилось ли мне все это. Но я убедил себя, что предмет - лишь плод моего воображения.
Меня пробудило демоническое завывание джаара в развалинах стен. Когда я открыл глаза, слабый лунный свет сменился бледным румянцем ранней зари. Мы приготовили завтрак окоченевшими от холода руками.
Я посчитал странное ночное видение фантасмагорией, не стал даже думать об этом и ничего не сказал спутникам. Нам не терпелось скорее начать исследования. Сразу после восхода солнца мы отправились на предварительный осмотр руин.
Как ни странно, оба марсианина отказались сопровождать нас. Они не объяснили причин своего отказа, и все наши уговоры не смогли заставить их войти в Иох-Вомбис. Неизвестно, боялись ли они этих развалин: их загадочные лица с раскосыми глазами и огромными раздувающимися ноздрями не выражали никаких эмоций, понятных землянам. В ответ на наши расспросы они заявили, что ни один Айхаи в течение многих столетий не ступал среди этих руин. Очевидно, какое-то местное табу.
В эту вылазку мы взяли только ломик и электрические фонари. Все другие инструменты, а также заряды взрывчатки мы оставили в лагере. У нас было автоматическое оружие, но его мы тоже оставили в лагере, не представляя, что среди руин может встретиться какая-либо форма жизни.
Октейв был возбужден и с жаром комментировал все увиденное. Остальные члены группы вели себя молчаливо: было невозможно стряхнуть мрачное благоговение, порождаемое этими циклопическими постройками.
Следуя по зигзагообразным улицам, мы прошли некоторое расстояние среди ступенчатых, треугольной формы зданий, вписывающихся в эту своеобразную архитектуру. Большинство башен были разрушены, и везде виднелись следы глубокой эрозии. Тысячелетия песчаных бурь закруглили острые уступы некогда могучих стен. Внутри башен мы обнаруживали только пустоту. Если там когда-то и находились мебель или оборудование, они давно рассыпались в прах. Пронизывающие шквальные ветры пустынь повымели его прочь.
Мы добрались до стены обширной террасы, вырубленной в скальном плато. В центре террасы стояла группа зданий, напоминающих акрополь. К ним вел ряд изъеденных временем ступеней, более длинных, чем у землян или даже у современных марсиан.
Высокие здания более других разрушила непогода, они совсем развалились, и мы решили отложить их осмотр. На глаза не попадалось никаких предметов или изображений исчезнувшей цивилизации, способных пролить свет на историю Иох-Вомбиса. Октейв разочарованно заговорил о наших неудачах.
Справа от ступеней мы заметили отверстие в стене, почти заваленное песком и древними обломками. За грудой мусора обнаружились ведущие вниз ступени. Из отверстия потянуло зловонным и затхлым воздухом, разложением и гниением. Уже за ближайшими ступенями, которые словно висели над черной бездной, нельзя было ничего разглядеть. Октейв начал спускаться по ступеням, направив луч фонаря в провал. Он нетерпеливо звал нас следовать за собой.
Спустившись по неудобным ступеням вниз, мы оказались в просторном склепе, напоминающем подземный коридор. Пол покрывал толстый слой пыли, попавшей туда еще в незапамятные времена. Воздух сохранял своеобразный запах, словно остатки древней атмосферы, не такой разреженной, как марсианская, осели внизу в застоявшейся темноте. Дышать здесь было трудно: легкая пыль поднималась при каждом шаге, как прах рассыпавшихся в пыль мумий.
В конце склепа, перед узкой и высокой дверью, свет фонарей выхватил из темноты огромную, но неглубокую урну или чашу. Она стояла на коротких, кубообразных ножках, сделанных из темно-зеленого вещества. На дне урны виднелся осадок, от которого исходил легкий, но неприятный запах, словно призрак чего-то более едкого.
Октейв наклонился над краем урны, вдохнул и тут же начал кашлять и чихать.
- Это вещество, вероятно, раньше было очень сильным благовонием, предположил он. - Может, население Иох-Вомбиса пользовалось им для дезинфекции склепов.
Проход за урной вывел нас в более просторное помещение, где пол был относительно чист. Темный камень под нашими ногами был расчерчен разнообразными геометрическими фигурами, раскрашенными охрой. Среди них, как в египетских картушах, встречались иероглифы и стилизованные рисунки. Большинство - малопонятные, но человеческие фигуры, без сомнения, изображали самих Иорхи.
Подобно Айхаи, они были высокими, угловатыми и худыми, с большими грудными клетками. Уши и ноздри, насколько можно судить, не были такими огромными, как у современных марсиан. Все Иорхи были изображены обнаженными; но на одном рисунке мы обнаружили двух, которые собирались то ли снять, то ли поправить своего рода тюрбаны на своих высоких конических черепах. Художник, казалось, старался подчеркнуть странный жест, с которым они пытались сорвать эти головные уборы гибкими, четырехфаланговыми пальцами. Позы этих Иорхи были необъяснимо искажены.
Истинный лабиринт катакомб начинался после второго склепа, от него проходы разветвлялись во всех направлениях.
Выстроившись строгими рядами вдоль стен и едва оставляя место для прохода двоих одновременно, в них стояли громадные пузатые урны, сделанные из того же материала, что и чаша для благовоний. Только они возвышались выше человеческой головы и имели плотно пригнанные крышки с рукоятями. Нам удалось снять одну, и мы увидели, что сосуд до краев наполнен пеплом и обожженными кусочками костей. Иорхи хранили в одной урне кремированные остатки целых семей, такой обычай и сейчас существует среди марсиан.