Следователь и Колдун

Следы — их пытались замаскировать, но вон из рук плохо. Трое ушло налево, чертверо направо; двое из тех, что свернули направо несли что-то тяжелое, скорее всего, труп своего соратника убитого ловукой на входе.

Он свернул налево.

…у них тоже были очки ночного видения, но убийцы были черезчур шумными. Здесь, в тишине подземных коридоров он услышал их дыхание задолго до того, как почувствовал колебания от колдовских штучек, что были на них навешенны. Щиты, “сигналка”, что-то из регенерирующих заклятий. Чушь, чепуха.

Он подошел сзади: бесшумная тень с саблей Мерлина в руке. Даже не стал гасить колдовство: короткий резкий удар, а затем еще один, и парочка незадачливых убийц (они как раз устанавливали еще одну ловушку — самострел) упали в пыль.

Осталось пятеро. Та четверка, что свернула при входе в левый коридор, его пока что не интересовала; убежище Асада было здесь, в правой штольне.

Но его вещи оказались нетронутыми. Кто-то прошел совсем рядом, даже не коснувшись потайной, под камень замаскированной двери. Прошел — и направился дальше, свернув в нижний коридор, что вел к стволу центральной шахты.

На земле лежал скомканный клочок бумаги. Асад надел плотные кожанные перчатки, поднял бумажный комок, развернул его… и кровь застыла у него в жилах.

На бумажке красивым размашистым почерком было написано:

“Дорогой Асад! Миллион приветов и здравствуй! Надеюсь на скорую встречу с тобой! Ты, думаю, тоже, и уже наточил свой меч, но у тебя наверняка есть много вопросов, так что придется немного подождать. Хотя наставник Наджиб говорил, что терпение — величайшая из добродетелей. Обнимаю”

— Да кто же ты, дьявол тебя возьми, такой? — прошептал Асад, вытирая тыльной стороной руки выступивший на лбу холодный пот.

Враги у него, конечно, были. Но никто из них явно не мог знать наставника Наджиба, умершего столетия назад. И уж тем более никто не мог знать одну из любимых фразочек Наджиба, тем более что никаких дневников тот отродясь не вел.

Асад аккуратно ступил на скользкий от подземной влаги пол наклонной штольни и принялся осторожно спускаться вниз.

Предположим, он был не единственным выжившим из воспитанников Гнезда Сойки. Допустим, выжил еще кто-то. Но кто, кто, скажите на милость, мог прожить столько же, сколько прожил он, Асад, попросивший бессмертия у могучего Другого? И если кто-то неким невероятным образом сумел прожить так долго, кто мог желать Асаду смерти? Причем желать настолько, что эту ненависть он пронес с собой сквозь века?

Бред. Полный бред, невозможно.

“Я найду этого шутника, и буду счищать с него кожу как с яблока. Медленно и аккуратно, пока эта тварь не выложит мне все, что знает. А потом я отправлюсь за тем, кто стоит во главе этой перешедшей все границы шутки. И тогда… О-о-ох, не хотел бы я быть на его месте”.

Штольня заканчивалась в небольшой круглой зале, в центре которой зияла дыра основного шахтного ствола. Когда-то шахтеры спускались туда, вниз, в деревянной клетке, которую через систему талей и блоков опускали и поднимали другие шахтеры, но сейчас все это, конечно, сгнило и использованию не подлежало. Тем не менее, кто-то совсем недавно спустился в шахтный ствол: в стену был вбит тяжелый крюк, к которому крепилась толстая веревка, падающая вниз, в темноту.

Это уж слишком смахивало на ловушку — обрежь кто-нибудь веревку, пока Асад бы по ней спускался, он полетел бы вниз, и наверняка разбился. Асад улыбнулся, покачал головой и бесшумной тенью скользнул в неприметный боковой коридор. Ладно, поиграем в эти игры.

…На самом дне шахты было сыро. А еще здесь воняло: странная, глубокая вонь — ничего подобного Асаду никогда не доводилось нюхать; такое впечатление, что в одной из боковых штолен издох от старости дрвений лешак, и теперь гнил там, отравляя воздух жуткими миазмами. На стенах, где еще были видны следы кирок, блестели вкрапления слюды, кое-где мерцал жетлыми отблесками янтарь.

Мерцал?

Да, здесь горел свет: на полу стояла большая маслянная лампа. Старая, даже антикварная — такие лампы использовались в Халифате лет триста назад. Коллекционеры отдали бы за эту лампу очень хорошие деньги.

Асад вдохнул и прислушался к своим ощущениям. Кислорода в воздухе хватало (огонь лампы это подтверждал), токсинов, вроде бы, не было. А вот капающая с пололка вода и разбухшие от влаги шахтные опоры нервировали: тут все держалось на честном слове; чудо, что эта часть шахты до сих пор не рухнула.

И здесь был кто-то еще.

Странно: Асад чувствовал движение за спиной (он не стал оборачиваться; при необходимости он убил бы следящего за ним одним движением руки), но при этом не слышал ни дыхания, ни стука сердца. Там, в темноте, кто-то притаился, и этот кто-то не был человеком.

Другой? Нет, Другого бы он почувствовал — непередаваемое жжение в самом центре солнечного сплетения, привычное ощущение. Нежить? Асад просто “выпьет” эфир, и мертвяк рухнет на пол. Может, эта вонь — как раз от мертвяка? Да ну, чушь — мертвяков он не видел, что ли.

…Легкий скользящий звук — кто-то прошелестел ботинком по пыли. Намеренно — Асад в этом даже не сомневался. Он криво улыбнулся и сказал: — Да слышу я, слышу. Ты в боковом проходе, за опорой с факельной розеткой. Позади меня. Может, хватит? Покажись, храбрец. Или ты не думал, что я сюда спущусь?

Невидимка рассмеялся, и Асад услышал голос:

— Я не прячусь. Просто забавно увидеть тебя так близко спустя столько лет.

Если бы перед ним прямо сейчас из воздуха соткался Мерлин Первый и отвесил Асаду подзатыльник, то даже в этом случае Асад не был бы так поражен.

— Ты?!. - он захохнулся, разворачиваясь на каблуках и включая саблю. — Как?.. Это невозможно.

Огонек лампы чуть дрогнул, и из бокового коридора появилась серая тень.

Серый плащ, серый капюшон, тяжелые армейские сапоги, руки с длинными тонкими пальцами, мирно сложенные у груди. Свет лампы упал на длинное тонкое лицо, и…

— Сирадж!

Сын библиотекаря улыбнулся, отвесил шутовской поклон и кивнул.

— Он самый. Сколько мы уже не виделись? Двести лет? Да нет, больше. Куда как больше.

— Как ты… — Асад внезапно сощурился и сделал несколько порывистых шагов вперед. Сирадж не отстранился, просто откинул капюшон на спину и скривил губы в некоем подобии улыбки.

Серая кожа. Огромные, во все глаза зрачки. Тонкие, нездорово-красные губы. И очень, очень характерные симметричные шрамы-”крестики” на шее.

— Ты стал Легким вампиром. — Асад нервно выдохнул и отступл назад. Увиденное им несколько проясняло ситуацию, однако…

— …однако ты так и не понял, как я умудрился выжить после того, как ты меня убил. Ну, понятно. — Асад пожал плечами. — Извини, не хотел тебя разочаровывать. Но Мерлин передал тебе не яд. В инжекторе был парализатор.

— Чушь! Твое сердце…

— Остановилось, ага. Вот только мы, воспитанники Гнезда Сойки, можем провести в состоянии клинической смерти куда как больше времени, чем обычные люди. Я очнулся в Белой Башне; мне дали противоядие, чай и дурацкий халлат с цветочками.

— Зачем…

— Мерлину был нужен еще один воспитанник “Гнезда”. Причем, лояльный. Он вытащил меня из Халифата и предложил работу. Я согласился не раздумывая.

— Бред! — выкрикнул Асад, — Бред сумасшедшего! Мерлин рассказал бы мне он…

— Ага, ты кажется понял. — Легкий вампир сложился в тонкую тень и рывком перенесся за спину Асада — тот едва успел обернуться. — Не бойся, я не убью тебя раньше, чем мы поговорим по душам.

— Это кто еще кого убъет… — Асад плавно поводил саблей в воздухе, проверяя баланс. — Мерлин держал тебя как запасной вариант, я угадал?

— Ну что ты. — Сирадж хохотнул. — Это бы сильно ударило по моему самолюбию. Нет, я был нужен ему для контроля тебя. Реши ты вдруг что работа на Мерлина тебе надоела и что старого колдуна пора бы грохнуть, остановить тебя было бы проблематично. Старик ведь не только сидел в Башне — там он был неуязвим — но и много путешествовал.