Страница 3 из 6
С моим неадекватным экс-бойфрендом я познакомилась на сайте знакомств OkCupid. Мне было чуть больше тридцати, я недавно развелась и жила в Нью-Йорке, работала ведущим юристом в Проекте опекунства в Институте юстиции «Вера». Моя работа состояла в том, чтобы представлять интересы в основном одиноких неимущих, пожилых или умственно отсталых взрослых, не способных защитить себя. Суды признали их недееспособными и назначили Институт «Вера» их опекуном. На меня была возложена ответственность за все аспекты жизни моих клиентов. Тогда я даже не осознавала, как сильно хотела, чтобы кто-то позаботился и обо мне.
Когда мой бывший впервые написал мне, я была сразу заинтригована. Он был очарователен, умен и креативен. По его словам, он окончил престижную бизнес-школу Wharton и иногда летал туда на вертолете.
Мы переписывались ежедневно часами, обсуждая все на свете: прошлые отношения, его пропавшую черепаху, моду.
Наша связь была веселой, игривой и одновременно очень серьезной.
Когда мы наконец встретились, то сразу стали неразлучны. Он катал меня в своем внедорожнике «Mercedes», покупал украшения и заказывал мне произведения искусства – все это уже в первый месяц отношений. Это было романтично и кружило голову. Я доверяла ему все свои секреты, чувствовала себя защищенной и любимой.
Но через несколько недель все изменилось. Он стал проверять меня, забрасывать сообщениями: «Почему ты не дома? Где ты? С кем ты?» Каждый раз, когда я встречалась с друзьями или разговаривала по телефону с семьей, он приходил в ярость. Я не раз просыпалась среди ночи и обнаруживала, что он сидит и смотрит на меня. Он был безумно ревнив и впадал в бешенство, воображая себе мои измены. Разумеется, это были лишь его фантазии, но он отказывался верить, что я ему верна.
Однажды подруга пригласила меня на мероприятие по сбору средств для ее новой пьесы. Проходило оно в подвале общественного театра в Нижнем Ист-Сайде, где мобильный не ловил. Выйдя на улицу, я проверила свой телефон и увидела более двух десятков пропущенных звонков и череду безумных смс с требованием ответить. Он назвал меня сукой, обвинил в измене, объявил, что наши отношения «закончены», а затем настаивал, чтобы я позвонила. Он писал: «Думаешь, ты можешь меня так предать? Я прикончу тебя». Мне просто стало страшно.
Я хотела бы сказать, что сразу же порвала с ним. Но потребовалось несколько месяцев и несколько пугающих инцидентов, прежде чем удалось наконец набраться смелости, чтобы навсегда прекратить эти отношения. Как только я это сделала, бывший начал по-настоящему атаковать меня. Он забрасывал мой телефон и электронную почту сотнями угрожающих сообщений. Он обещал разместить интимные фотографии со мной в интернете. Он обратился в полицию и заявил, что я якобы напала на него. Он уверял в Facebook моих друзей, родственников и коллег, что я больна венерическим заболеванием и страдаю наркозависимостью. Он сообщил, что нанял трех ВИЧ-позитивных мужчин, чтобы они изнасиловали меня. Он объявил мне «войну».
Почти год я потратила на борьбу с ним. Я подала заявление в полицию, потратила 30 000 долларов на оплату юридических услуг и кучу времени, защищая себя от его ложных обвинений. Мне пришлось переехать в квартиру со швейцаром. Но даже тогда я не чувствовала себя в безопасности. Прогуливаясь по улице, краем глаза я увидела человека, смутно похожего на моего бывшего, и похолодела. Мне казалось, что я не смогу справиться с его агрессией и восстановить свою жизнь.
По-настоящему черную полосу я переживала в декабре 2013 года, когда подруга пригласила меня поехать с ней в Ирландию, там она арендовала дом. Мне очень хотелось сменить обстановку. Однажды днем мы отправились на пароме на острова Аран. Во время шторма я поднялась на крутой утес с видом на залив Голуэй. Несмотря на ветер и косой дождь, забрызгивавший мои очки, я стояла и вспоминала моменты самых трудных месяцев в моей жизни. Хуже всего было то, что мне пришлось бороться в одиночку.
Ни адвокаты, ни судьи, ни полицейские, к которым я обращалась за помощью, не защитили меня. Вместо этого мне неоднократно говорили, что они ничего не могут сделать.
Стоя на том утесе, я также осознала: каким бы ужасным ни был мой опыт, не одной мне пришлось пережить подобное.
Такое происходило и с другими людьми. Мне пришло в голову, что они, вероятно, нуждались в такой же поддержке, о которой мечтала я в самые тяжелые дни: им был нужен умелый боец, способный ориентироваться как в законодательстве, так и в меняющемся цифровом ландшафте; кто-то, умеющий распознать угрозу нарушения конфиденциальности и знающий, что делать, когда насильник начинает войну. И тогда, на утесе, под проливным дождем, я решила, что буду защищать жертв так, как мне хотелось бы, чтобы кто-то защищал меня. Я решила стать таким адвокатом, какой был нужен мне.
Вернувшись из поездки, я сообщила на работе, что через две недели увольняюсь. Мой последний день в Институте «Вера» был 23 января 2014 года. На следующий день я открыла собственную юридическую фирму. У меня было мало денег, не было сотрудников, и я не знала, как вести бизнес. Все, что у меня было, это желание бороться. Но этого было достаточно. Сначала я бралась за любые дела и часто работала бесплатно. Я не могла заставить себя сказать «нет» людям, которым было больно, как и мне когда-то, и я хотела научиться защищать их. Я прочитала все, что удалось найти о порномести, угрозах обнародования фактов интимной жизни, изнасилованиях, насилии в семье, законодательстве об интернете и первой поправке к Конституции[1], я изучила уголовные кодексы государства и отдельных штатов. Я выяснила, как извлекать нужную информацию из интернета, начала устанавливать отношения с людьми в крупных социальных сетях и поисковых системах и стала работать с другими жертвами, адвокатами и законодателями. Вскоре у меня было больше работы, чем я могла осилить самостоятельно. И наняла стажера, а затем секретаря в приемную. За пять лет я увеличила свою фирму до тринадцати сотрудников, включая шесть юристов. В 2018 году в рейтинге Law Firm 500 мы стали самой быстрорастущей юридической фирмой в стране.
Мои клиенты, многих из которых я считаю друзьями – яростные и бесстрашные воины. Среди них не найти двух одинаковых. Я представляю интересы актеров, мам из провинции, бедных художников, недавних иммигрантов, знаменитостей, богачей с личными самолетами, и людей, получающих продовольственные карточки. Да, мои клиенты особенные и уникальные, а вот нарушители – нет. Они настолько же скучные и предсказуемые, насколько опасные. Я потратила годы на изучение того, как действуют преступники, нападающие на моих клиентов. Я каталогизировала их методы обольщения и манипуляции, их стратегии, методы и намерения. В их поведении есть закономерности и сходства, которые трудно не заметить, если знаешь, что искать. Мы даже разработали стенографию, чтобы описать придурков, которых видим чаще всего: психов, которые одержимо преследуют и запугивают свою жертву; сволочей, которые эксплуатируют своих жертв; троллей, которые терроризируют жертв под покровом анонимности в интернете; и извращенцев, которые принуждают жертв к сексуальным действиям. Ужасно, что эти преступники находятся среди нас, маскируясь под обычных людей и выжидая подходящего момента для атаки. Психи, извращенцы, придурки и тролли охотятся в приложениях для знакомств и социальных сетях. Они прячутся в барах и в общагах.
Они преподают в наших школах, служат в наших церквях и занимают влиятельные позиции в правительстве, СМИ и технологических компаниях. Некоторые преследуют своих собственных супругов и партнеров. Это монстры моих клиентов, и я сражаюсь с этими чудовищами каждый день. Конечно, хищники, сталкеры и насильники были и раньше. Но сейчас многие из этих правонарушителей используют власть и доступ к интернету для совершения преступлений.
1
Первая поправка к Конституции США гарантирует свободу слова и печати. – Здесь и далее прим. перев.