Страница 13 из 20
Границы нормы
В предыдущих статьях цикла речь шла о сложностях работы с социальным нарциссом. Коллективное расстройство оставляет человеку шанс отсоединиться, распознав нарцисса уже не в себе, а в объекте отождествления, будь то вождь, власть или сплоченная масса. Когда клиент не столько влюблен в себя (чаще это как раз комплекс неполноценности), сколько заходится от участия в грандиозности и всемогуществе политического целого, это целое в иных обстоятельствах можно и возненавидеть – примеров много, в том числе у нас. Но есть и то, что затрудняет разрыв с общностью, помогая политическим сборкам удерживать потенциальных отступников. И даже при выраженных симптомах диагноз неочевиден: норма здесь постоянно «плывет», а тот же самый нарциссизм в других дозах и ситуациях оказывается полезным.
Синдром нарцисса – ценная тема: видя отклонения в политике, человек лучше понимает и себя в жизни – свои установки, маленькие комплексы, отношения с другими – с близкими, с коллегами и начальством, с властью и страной, с другими этносами и народами. Разговор о власти в данном случае это еще и зеркало для отдельных героев – сеанс терапии и бесплатная диспансеризация.
Но войти в такой диалог трудно. Нарциссы вообще крайне агрессивны по отношению к анализу. Чтобы не ломать и без того хрупкий контакт с пациентом, необходимо предельно аккуратно отграничивать психопатологию как таковую от завихрений характера в рамках нормы. Иначе вас будут регулярно уличать в нездоровом стремлении увидеть клинику в обычном своеобразии характера (пусть несколько утрированном). Для политики это особенно критично, поскольку норма здесь сдвинута, реакции обострены, а патологии настолько привычны, что как таковые не распознаются.
Разоряющая страну власть-нарцисс отнюдь не теряет связи с реальностью массового сознания. Она вполне достигает желаемых результатов, поддерживая массовые аффекты
В расхожем смысле слово «нарцисс» обозначает не диагноз, а всего лишь намек на странность, которая может быть объяснимой (в искусстве и науке) либо неприятной (в политике и жизни), но не более. Чаще это всего лишь дежурное острословие; так человека в быту легко называют «шизиком», вовсе не имея в виду, что он и в самом деле всерьез болен шизофренией.
Кроме того, нарциссы даже в пограничном состоянии не то же, что психопаты и сумасшедшие (хотя в антисоциальном синдроме они могут впадать в дикую агрессию и ярость, не говоря о злопамятной мстительности, что в политике часто до времени скрыто, но страшнее по последствиям). Нарциссизм как отдельный недуг был включен в DSM (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders) далеко не сразу. В первой версии DSM-V (2013 г.) нарциссическое расстройство личности и вовсе было исключено из классификации, но затем его все же восстановили.
Чтобы не выглядеть злопыхателем и плохим стилистом, трактующим буквально собственные метафоры и гиперболы, надо учитывать: а) возрастной нарциссизм, оправданный и даже необходимый на ранних этапах становления личности; б) нарциссизм конструктивный, позволяющий добиться большего, нежели с «нормальной» психикой. В нашей политике такие критерии «конструктивности» решительно сбиты, и то, что для сиюминутных интересов власти может выглядеть конструктивным, для страны часто оборачивается губительным торжеством самомнения и фиксации на имидже. Здесь взрослые люди (идеологи с бредом величия, комментаторы с нездоровыми конспирологическими фантазиями, авторы диковатых законов и пр.) с позиций обычного здравого смысла выглядят как типичные «ненормальные», но в плане их собственных политических, статусных и материальных интересов оказываются вполне рациональными и расчетливыми. Играть психа при губернаторе не совсем то же, что реально тронуться, хотя затягивает.
И наоборот: осмысленное и стратегически ответственное поведение в нашей политике все чаще воспринимается как героика помешанных. Новая формула: честно, но политически нерационально (см. последние выборы). Как сказал поэт, здесь быть здоровым некрасиво.
Необходим также набор критериев, отделяющих умеренные, терпимые девиации от расстройств, реально разрушающих жизнь и личность («злокачественный нарциссизм» по Отто Кернбергу). Тем более это важно в коллективной психопатологии. В нашей политике не так просто понять, где особый «стиль», порожденный обстоятельствами личностными и организационными, перерождается в разрушительную патологию с провалами в коммуникации и жизнеобеспечении, вплоть до сакраментального влечения к смерти.
Сразу перепрыгнем через возрастной нарциссизм, свойственный ранним этапам индивидуальной психоэволюции: о нем позже и специально. Отметим лишь, что в политике подобную стадию проходят неоднократно: социум, режим, а с ними и само общество время от времени, особенно после революционных встрясок, «вновь рождаются», едва ли не с нуля осваивая мир и себя в нем. Здесь повышенная сосредоточенность на себе нормальна и даже необходима: взрослым людям, как и детям, приходится с чистого листа решать проблемы самоидентификации и адаптации. Россия начала 1990-х годов в категорию таких «рождений заново во взрослом состоянии» как раз и попадает. Нынешний нарциссизм российских элит и масс во многом объясняется этим «трудным детством», обделенным любовью, признанием и самоуважением.
Известно, что в меру трепетное чувство, которое индивид испытывает к себе, не вызывает опасений и даже играет позитивную роль. В динамической психиатрии этот эффект описывают так: «Личность с конструктивным нарциссизмом характеризуется адекватно высокой самооценкой, чувством собственного достоинства, высокой самодостаточностью, здоровым честолюбием, открытостью, способностью наслаждаться полнотой жизни […] и получать ощущение радости от растущих возможностей самореализации; умением искренне прощать ошибки и промахи себе и другим». Из поведенческих характеристик можно добавить эмоциональную и духовную зрелость, уверенность в себе и самоконтроль, способность находить интуитивные решения, действуя самостоятельно и ответственно, не поддаваясь внешнему давлению и попыткам манипуляции. Отмечают также реализм самовосприятия, терпимость к собственным слабостям и недостаткам других. Все эти замечательные качества конструктивный нарциссизм усиливает в сравнении с «нормой».
Показательно также известное распределение выдающихся нарциссов по разным поприщам. Конструктивные ближе к творчеству: Ницше, Дали, Борхес. Иначе в политике: Нерон, Иван Грозный, Робеспьер, Муссолини и Гитлер, Ким Чен Ир, Пол Пот и Иди Амин, Мугабе, Менгисту Хайле Мариам, Тан Шве, Омар аль-Башир, Мобуту, Хусейн, Каддафи… И принял он смерть от имиджа своего.
Принято считать, что авторитаризм и диктатура нарциссичны по природе: они и подпитаны самовлюбленностью, и культивируют ее. Со временем единоличная власть лишь обостряет исходное расстройство, и противостоят этому лишь поистине выдающиеся люди.
Деструктивный нарциссизм по свойствам зеркален конструктивному: грандиозная переоценка собственной важности, всемогущественные потуги и иллюзии; гипертрофированные представления о своих способностях и фантомы гениальности, фантазии безграничного успеха, влияния, блеска; маниакальная вера в свою избранность и уникальность, потребность в демонстративном признании и восхищении. В отношении к другим это грубо потребительские стратегии с неспособностью к эмпатии, игнорирование чувств и интересов окружающих, проявления гордого невежества, надменности, пренебрежительности. Мания мешает реальным достижениям (например, в карьере и личной жизни или в экономике, знании и технологиях), портит отношения с людьми (а также с другими странами и с мировым сообществом). Отдельная статья – дикие растраты на «картинку», на постановки триумфа и театрализованного обожания. Император Бокасса ухлопал половину бюджета страны на свою коронацию, в ходе которой он восседал на троне из чистого золота в короне и мантии, скопированных с коронации Наполеона. У нас все не столь помпезно и не так безвкусно, зато на порядки дороже.