Больно не будет

— Мне пора, Ярослав. У меня языковая школа, мне надо… подтягивать немецкий.

— И занятий с логопедом тоже, я так понимаю, не будет?

— Прости. Я посоветую тебе коллегу. Нам с тобой лучше не видеться, опасно.

Она уходит, и я кидаю ей в спину:

— Где ж твой жених был, когда тебя чуть не убили? Почему ты плакала не у него на плече, а у меня? — сквозь зубы выходит драматичнее, чем планировал.

— Ему лететь через половину земного шара. Он знает, что я занимаюсь с психологом.

Произношу беззвучно: «гондон».

Она злится, отворачивается и уходит. Набираю брату — недоступен. Телефон выключил или батарея села. Черт! Если он дрыхнет с похмелья, прибью!

Вызываю такси и выхожу на улицу в чем есть. Благо тепло.

Глава 12

Катерина

— Мне кажется, тебе надо сменить психолога, — говорит мне Надюша, моя близкая подруга. — Прошло уже две недели, а ты по-прежнему сама не своя, — причитает.

Мы пьем чай у меня дома. Вернее, эта квартира принадлежит Юре, мы здесь жили вдвоем почти год, потом он уехал в Германию воссоединяться с семьей. И примерно через полтора месяца мы воссоединимся с ним. Все закончится, от вредных воспоминаний о спецназовце Ярославе не останется и следа.

— Все в порядке, — вздыхаю. — Нервничаю перед свадьбой.

— Боишься, что Юрка не прилетит?

Я даже вздрагиваю, потому что раньше не задумывалась о возможности такой развязки. А потом пугаюсь, потому что чувствую укол радости прямо в сердце — вот бы так и было! Он бы не прилетел, я была бы не виновата. Свободна! Родители бы жалели меня, а не ругали, что разрушила свое счастье и их мечты о красивой старости за границей. Уже два года я сама себя обеспечиваю и привыкла отвечать за свои поступки, но иногда так хочется, чтобы все разрешилось само собой! Без моего участия.

— Такой вариант не приходил мне в голову, — отвечаю, оттягивая воротник водолазки, словно в квартире вдруг стало душно.

— Если он так поступит с тобой, я куплю билет в Мюнхен и лично влеплю ему пару увесистых пощечин!

Вряд ли он так со мной поступит. К моему большому сожалению. Дурацкий стресс пустил корни, мне кажется, я разлюбила Юру, и могу думать только о своем герое. Выкорчевать. Сжечь. Забыть. Но лгать Наде мне не хочется:

— Спасибо, моя хорошая. Если честно… я бы, наверное, даже обрадовалась.

— О, родная, ты правда так сильно нервничаешь перед свадьбой? Оно и понятно! Столько важных событий за ней последует, в том числе переезд в другую страну. Любая бы на твоем месте переживала.

— Наверное. Еще я… — Наде могу сказать. Наверное, только ей одной: — Не могу забыть того парня. Который спас меня.

— Спецназовца?

— Да. Все время думаю о нем. Во сне его вижу.

Надя тянется ко мне, сочувствует:

— Тебе снятся кошмары?

Эм-м-м. Вообще-то нет. Если бы! Будь так, я бы с огромной радостью сменила декорации и переехала в Европу! Мне снится он один. Скупые поцелуи, касание широких ладоней. Жар его тела, он ведь… и правда как солнышко. Горячий и энергичный. Космический и термоядерный!

А потом он открывает рот, будто бы шины ему уже сняли, и целует меня по-взрослому. Пихает язык в мой рот. Я концентрируюсь на его вкусе и просыпаюсь, потому что не знаю его.

— Мне снится он, Надь, — сдаюсь я. — Ты бы его видела… Я, кажется, на него запала.

Подруга округляет глаза:

— Это из-за стресса, Катюх. Не вздумай наделать глупостей перед свадьбой! Сколько вы с Юрой вместе? А сколько ты знаешь этого парня?

— Я и не собираюсь! — всплескиваю руками. — Просто… я не знаю, — обхватываю себя руками. Этим жестом я постоянно себя будто поддерживаю, кажется, мне и правда не хватает обычных человеческих объятий. — Если бы Юра был здесь, все было бы иначе. А его нет, я все время одна. Наверное, логично, что мне приглянулся другой мужчина. Боже, я ужасный человек!

— Это неправда. Ты очень хороший, чуткий и добрый человечек. Мой родной человечек. Как же я буду жить, когда ты уедешь! — у нее слезы наворачиваются на глаза, и у меня тоже.

С Надей мы дружим, можно сказать, всю жизнь. Наша дружба пережила многое, в том числе долгие ссоры. И стала крепче алмаза. Не представляю, как буду обходиться без этой девушки в другой стране. Наверное, мы постоянно будем переписываться.

Погода чудесная. Восемь вечера, а все еще светло. Надя живет от меня через дорогу — широкую и шестиполосную, до которой еще нужно дойти. Такси брать глупо, поэтому мы решаем прогуляться. Обычно я ее провожаю почти до дома, потом она меня до середины пути. Все не можем расстаться.

В этот раз движемся тоже знакомым маршрутом, не гляжу по сторонам, увлечена собственными мыслями.

— Смотри, какой экземпляр сидит на капоте, — говорит мне подруга, я машинально перевожу взгляд в сторону, куда она кивнула, и едва не спотыкаюсь. — И тачка огонь! Навскидку ляма два с половиной.

— Не улыбайся ему так широко, — шикаю на подругу.

— Почему это?

— Потому что это Ярослав. Тот самый спецназовец.

Часть его лица — рот и нос — скрыты под черным платком с белым рисунком. Открыты только глаза. Видимо, он думает, что спрятанное под банданой лицо привлекает меньше внимания, чем шины.

— Что? — она округляет глаза.

Возможно, стоило сделать вид, что не узнаю его, и гордо пройти мимо, давая парню понять, что мое «нет» — категорично. Но вместо этого я улыбаюсь и смотрю на него. Пульс зашкаливает, аж перед глазами темнеет. Мне нельзя с ним видеться, у меня от него тахикардия, колени мягкие и жар по всему телу.

Приехал… Нашел меня и приехал!!

— «Не улыбайся так широко», — передразнивает меня Надя со смешком, — а сама-то! Посмотрите на нее! Краснеет! Краснеет наша красавица, — все это тихо, чтобы он не услышал. Но я все равно бросаю на девушку укоризненный взгляд.

Ярослав спрыгивает с капота своей трехдверной темно-синей агрессивной на вид БМВ, подходит к нам. Одет в джинсы и полуспортивную толстовку, на ногах — кеды. Все вещи простые, но фирменные.

— Привет, — говорит он, глядя на меня в упор. Затем переводит взгляд на Надю, снова на меня и улыбается, определяю по глазам. Значит, шины ему все еще не сняли, так и ходит. Едва я об этом вспоминаю, оглядываю его внимательнее. И мне кажется, он похудел. Джинсы подвисают, глаза немного впали. Конечно, такому парню нужно полноценное питание, на супчиках мышечную массу не удержать на месте.

— Привет! Надя, этот парень в маске — Ярослав, мой спаситель. Ярослав, это Надежда, моя лучшая подруга.

— Очень приятно, — говорят они почти хором.

— Так а что ты здесь делаешь? — приподнимаю я брови, ожидая услышать какую-нибудь байку о случайном совпадении. — У тебя здесь поблизости друг живет?

— Да нет, к тебе приехал, — отвечает Ярослав так, будто это все объясняет, стягивает платок на шею.

— А… зачем?

У него снова обветренные губы, он по-прежнему не может их облизать.

— Мне снимок сделали, через четыре дня снимают шины, — показывает пальцем на рот. — Мне нужен будет логопед.

Я показываю обеими руками на удивленную Надю.

— Вот, Надя — отличный специалист. У нее заговорят все.

Ярослав переводит взгляд на мою подругу, она тут же парирует:

— Кать, ты же знаешь, что мой график расписан на месяц вперед. Ярославу, как я поняла, помощь нужна будет уже на следующей неделе.

— Очень нужна, — соглашается он, хитро подмигивая моей подруге, и я понимаю, что у них вдруг случился заговор против меня! Я ошарашенно смотрю на Надю, которая пять минут назад доказывала, что мне нельзя делать глупости перед свадьбой. Смотрю взглядом: «прибью», она невинно хлопает ресницами.

— А у Кати как раз новая работа на полдня, — дополняет она. — Ярослав, мне домой пора, не подбросишь?

— Конечно, — он кивает на машину и идет открывать дверь. А предательница за его спиной показывает мне два больших пальца.