Разорванное пространство

Но пока что он, по сути, являлся имперским стражем времени, единственным человеком, который лучше всех знал, сколько времени осталось Взаимозависимости.

И все же, чем дольше Марс вглядывался в имевшиеся у него данные, тем больше ему казалось, что он заслуживает чего-то большего.

– Взгляни-ка, – сказал Марс Тома Шенверу. Оба они находились на борту «Оверни», корабля Шенвера, – Марс потому, что ценил дружбу с Шенвером, зародившуюся в дни тяжких испытаний, а Шенвер потому, что в каком-то смысле сам являлся «Овернью» и без нее ему было сложно существовать.

Марс показывал Шенверу компьютерную модель течений Потока внутри Взаимозависимости в ближайшие несколько лет. Процесс шел в сильно ускоренном режиме; прежде стабильные течения Потока вспыхивали синим и внезапно исчезали навсегда, в то время как эфемерные течения мерцали красным. Надежность предсказания становилась чем дальше, тем меньше – синие течения начинали колебаться, входя в предполагаемое окно их коллапса, а красные по мере снижения надежности модели становились белыми. Изображение было исчерчено мерцающими красными, угасающими белыми и подрагивающими синими линиями.

– И что я тут должен увидеть, кроме опасности припадка? – спросил Шенвер.

Марс остановил симуляцию, вернул ее в начало и запустил заново.

– Понаблюдай за эфемерными течениями Потока, – сказал он.

Шенвер снова взглянул на симуляцию, обращая особое внимание на красные линии, а затем на белые.

– Все равно не понимаю, – ответил он.

– Взгляни еще раз. – Марс собрался вернуть симуляцию в начало, но Шенвер поднял руку.

– Даже если я посмотрю ее тысячу раз, я все равно не пойму, что ты хочешь мне показать, Марс.

– Я думал, что уж такой человек, как ты… – нахмурился Марс.

– Такой человек, как я? – улыбнулся Шенвер. – Учитывая, что я фактически больше не человек и существую лишь благодаря доброй воле компьютера этого корабля?

– Ну… в общем, да, – кивнул Марс.

– Это ничего не значит.

– Но ты же управляешь целым кораблем, в основном на подсознательном уровне. Ты как бы и есть этот корабль. Корабль, способный перемещаться в пространстве Потока.

– Ты смог бы управлять этим кораблем, Марс?

– Что? Нет, конечно.

– Но это же корабль, способный перемещаться в пространстве Потока, о котором ты все знаешь.

– Да, но это вовсе не… ладно, кажется, я понял, к чему ты клонишь.

– Нисколько не сомневался, что тебе хватит ума.

– И все же я считал, что, имея доступ к функционированию этого корабля, понять физику Потока намного легче, – сказал Марс.

– Возможно, но мне все равно пришлось бы потратить время на ее изучение и постижение. – Шенвер постучал себя по виртуальному лбу. – Моя модель, существующая внутри этого корабля, остается по большей части человеком. Она может управлять кораблем, особо не задумываясь, примерно так же, как ты можешь дышать, не думая об этом. Но если ты хочешь, чтобы я изучил физику Потока, на это потребуется время.

– Сколько? – спросил Марс.

– Вероятно, меньше, чем кому-либо другому, но все равно больше, чем ты, возможно, полагаешь. – Шенвер показал на компьютерную модель. – А пока, может, все-таки просто расскажешь, что я должен был увидеть, вместо того чтобы рассчитывать, будто я пойму сам?

– Все просто, – сказал Марс, снова запуская симуляцию. – В том, как появляются эфемерные течения, есть нечто, что не дает мне покоя, и мне нужен был кто-то еще, чтобы понять, видит ли он то же самое. Никак не могу сообразить, в чем дело. Я чувствую, что тут что-то есть, но… – Марс пожал плечами. – Одного ощущения мало.

– Есть и другие физики Потока, – заметил Шенвер.

– Они все пока далеко позади, – покачал головой Марс.

– В отличие от меня?

– Что ж, я тебя переоценил. – Помедлив, Марс взглянул на Шенвера. – Извини. Не вышло.

– Все отлично вышло, – рассмеялся Шенвер. – Я тебя понимаю.

– Будь жива Хатида, она, наверное, сообразила бы, – сказал Марс. – Эта модель по большей части основана на ее данных.

Шенвер снова посмотрел на симуляцию.

– Мне кажется, что эфемерные течения появляются случайным образом, – сказал он.

– Насколько я могу понять, так и есть, – кивнул Марс. – И время их существования тоже случайно. Для некоторых – час, для других – почти год.

– И никакой закономерности или ритма?

– Ничего, что я мог бы увидеть, и ничего, что проявилось бы в данных.

– Каковы твои ощущения? – спросил Шенвер. – Ты говорил, будто что-то чувствуешь.

– Я чувствую, что некая закономерность все же есть, – ответил Марс. – Даже не совсем закономерность, но и не нечто полностью случайное. – Он развел руками. – Не знаю, как описать словами.

– Потому что это математика? – предположил Шенвер.

– Да, но я даже не знаю, как описать это математически. Но… – Марс снова пожал плечами. – Не знаю. У меня такое чувство, что, если бы я смог понять, в чем дело, я смог бы выиграть для всех больше времени.

– То есть ты смог бы остановить коллапс течений Потока?

– Нет, я не об этом. – Марс покачал головой и показал на синие линии. Некоторые из них колебались, другие нет, но все в конечном счете исчезали. – Вероятность коллапса этих течений Потока составляет почти сто процентов. Все, что мы можем, попытаться точно его предсказать, чтобы люди успели подготовиться. С ними мне все понятно. – Он показал на красные и белые течения. – Но с этими – нет. И именно они меня сейчас больше всего интересуют.

– Почему?

Марс снова ткнул в сторону синих линий.

– Потому что они означают, что нам конец, – сказал он. – Если это все, что у нас есть, нам просто не хватит времени. Даже если прямо сейчас отправить людей на Край на всех имеющихся в нашем распоряжении кораблях, мы сумеем доставить туда всего несколько миллионов из миллиардов. Всех остальных ждет то же, что случилось на Даласисле.

При слове «Даласисла» Шенвер посерьезнел. Это была взаимозависимая система, Поток которой рухнул восемьсот лет назад, выбросив ее на мель и обрекая жителей на болезненное истощение ресурсов, которое шло медленно, а затем ужасающе быстро, убивая миллионы.

– И тем не менее некоторым обитателям Даласислы удалось выжить, – сказал он.

– Нескольким сотням, – уточнил Марс. – И, как ты помнишь, жилось им не так уж сладко.

– Помню.

– У нас нет времени, – повторил Марс, кивая в сторону синих линий. – Если мы хотим хоть кого-то спасти, нужно смотреть сюда. – Он бросил взгляд на красные линии. – Нужно найти больше времени. И я должен его найти. – Он снова посмотрел на Шенвера. – Вот только я чувствую, будто мне чего-то не хватает. Хотя и не знаю, чего именно.

– Может, просто не там ищешь? – мягко предположил Шенвер.

– Может быть, – кивнул Марс. – Но я не был бы хорошим ученым, если бы просто отказался от поисков.

– А время у тебя найдется? Сверх всех остальных дел?

– Я имперский страж времени, – ответил Марс. – Я должен попытаться спасти всех. Так что, думаю, найду время.

Императорский дворцовый комплекс на Сиани был настолько огромен, что говорили, будто имперо может посещать по одной комнате в день в течение всего времени своего правления, но все равно не побывает в каждой. Естественно, то, насколько это являлось преувеличением, полностью зависело от правления каждого конкретного имперо, будучи абсолютной истиной в отношении имперо Виктоза Первого, который пробыл таковым тринадцать дней и умер от анафилактического шока из-за случайно оказавшихся в картофельном пюре имперо-аллергика толченых грибов, и, возможно, не являясь таковой для имперо Сизанны, которая взошла на трон в семнадцать лет и дожила до ста двух, передав трон праправнуку.

На самом же деле никто из имперо не побывал в каждой комнате императорского комплекса за почти тысячелетие его существования на Сиани, космическом поселении, построенном исключительно для имперо и их двора. В дворцовом комплексе имелись не только личные покои имперо и их семей, но также жилые помещения для разнообразных министров и персонала, от роскошных апартаментов до фактически общежитий.