Тройные хлопоты

Незадолго до одиннадцати позвонил Сол Пензер. Я соединил его с Вулфом, и тот сказал, чтобы я не слушал. Это было совершенно лишним: я и не собирался. Ведь я был вне игры. Прежде чем они закончили разговор, раздался очередной звонок в дверь, пожалуй, уже десятый по счету с того момента, как уехали полицейские. Однако на этот раз на пороге оказался не очередной непрошеный гость, а посетитель, которому было назначено. Я впустил Л. А. Шварца, сказав ему, что Вулф скоро появится, после чего провел его в кабинет, где и усадил в кресло.

Ни за что бы не поверил, что передо мной адвокат Дейзи Перрита. Во-первых, вместо очков он носил старомодное пенсне, но дело было не только в этом. Шварц оказался пожилым худым мужчиной около шестидесяти лет, на удивление молчаливым. Сперва я решил еще чуть-чуть побороться со сном, завязав непринужденную беседу, однако мне не удалось вытянуть из адвоката больше десяти слов. Он сидел, держа на коленях портфель, и каждые полминуты дергал себя за мочку правого уха. К тому моменту, когда послышался шум лифта, на котором спускался Вулф, я уже успел махнуть на собеседника рукой.

По дороге к письменному столу Вулф остановился, и я, хотя и был вне игры, представил патрона Шварцу. Что ж, этого требовали правила хорошего тона. Затем Вулф прошествовал к своему креслу, опустился в него, поерзал, устраиваясь поудобнее, после чего откинулся на спинку, устремив на посетителя взгляд из-под полуприкрытых век.

– Слушаю вас, сэр, – произнес он.

Шварц заморгал от яркого солнечного света, лившегося в кабинет из окна.

– Хочу сразу же попросить прощения за то, что настоял на скорейшей встрече с вами. Речь идет о деле, не терпящем отлагательств, – произнес адвокат официальным тоном. – Насколько я понял со слов мистера Перрита, прошлым вечером вы не соизволили четко и недвусмысленно изъявить свое согласие, и в связи с этим…

– Позвольте полюбопытствовать, согласие с чем?

– Стать по завещанию его душеприказчиком и, по существу, опекуном его дочери. Вы соглашались на это?

– Какая нелепица! – покачал головой Вулф.

– Именно такого ответа я и опасался, – с печальным видом отозвался Шварц. – Что ж, это осложняет дело. Боюсь, отчасти здесь есть и моя вина: мне пришлось составлять документы в страшной спешке. Тогда возникает вопрос, кому достанутся пятьдесят тысяч долларов, назначенные по завещанию душеприказчику? Вам или иному человеку, которого назначит на роль душеприказчика суд?

Вулф заворчал, широко распахнул глаза и тут же снова чуть смежил веки.

– Мне нужны подробности, – буркнул он.

Глава 10

Шварц расстегнул портфель, открыл его, но так ничего и не достал.

– В прошлом мне несколько раз доводилось оказывать мистеру Перриту кое-какие мелкие услуги юридического характера, – начал он. – Я хорошо разбираюсь в законодательстве, но по складу характера мало подхожу для профессии юриста. Прошлым вечером он пришел ко мне домой – у меня маленькая скромная квартирка на Перри-стрит – и попросил немедленно, прямо в его присутствии составить некоторые бумаги. То, что мистер Перрит пришел ко мне, меня не удивило: мы всегда встречались у меня дома, он ни разу не заходил ко мне в контору. Но вот эта неожиданная срочность… К счастью, у меня дома есть пишущая машинка, хотя она не в лучшем состоянии, поэтому не обращайте внимания на помарки. Вы не представляете, насколько сложно составить завещание с передачей дочери прав собственности на имущество, при этом не называя ее имени и вообще не уточняя ее личности. – Адвокат прищурился. – Сразу хочу оговорить, что с передачей собственности проблем не будет. Речь идет о государственных облигациях и счетах в банках – общая сумма чуть больше одного миллиона долларов. Все четко, ясно, никаких сложностей. Все прочее состояние, принадлежавшее мистеру Перриту, включая его прибыли от различных предприятий, перейдет в собственность его компаньонов. Об этом сказано в другом документе. Ваши обязанности душеприказчика ограничиваются лишь наследством, которое должно достаться дочери. В завещании имеются еще два пункта: пятьдесят тысяч долларов необходимо выплатить душеприказчику, а еще пятьдесят – мне. Завещание скрепили своими подписями двое свидетелей – владелец гастронома и молодая девушка, которая работает заведующей абонементным отделом библиотеки. Их обоих я хорошо знаю. Оригинал завещания остался у меня, а копию мистер Перрит забрал себе.

– Дайте взглянуть, – сказал Вулф.

– Секундочку, сэр. – Адвокат снова прищурился. – Позвольте сначала кое-что вам объяснить. Мистер Перрит отписал мне столь крупную сумму вовсе не за то, что я составил упомянутые документы. Пятьдесят тысяч долларов – плата за выполнение поручения, переданного мне на словах. Нигде в бумагах оно не значится. Помимо всего прочего, я составил еще один документ, существующий лишь в одном экземпляре. Никаких копий. Этот документ мистер Перрит положил в конверт вместе с другими бумагами, содержание которых мне неизвестно, и запечатал его сургучом. На меня была возложена обязанность в случае смерти мистера Перрита при первой же возможности вручить этот конверт лично вам в руки, а на словах передать, что вы назначены его душеприказчиком, что, собственно, я уже сделал. Скажем так, я получил сто долларов за составление документов, еще сто за то, что доставлю их вам, и пятьдесят тысяч за то, что не распечатаю конверт и не стану изучать его содержимое. Не понимаю, как можно настолько ошибаться в людях! Я бы сделал свою работу и за одну десятую этой суммы. Удовольствовался бы даже одной пятидесятой. – Наконец он открыл портфель, достал бумаги и положил их на стол Вулфу. – Это завещание, – пояснил он. – Мне придется забрать его с собой для официального утверждения. – Затем он извлек пухлый конверт с красными сургучными печатями и положил его рядом с бумагами. – Вот конверт, – закончил адвокат и, откинувшись в кресле, дернул себя за мочку уха.

Подавшись вперед, Вулф придвинул к себе конверт и бумаги. Сперва он тщательно изучил текст завещания. На это у него ушло достаточно много времени, поскольку читает Вулф всегда очень медленно. Покончив с завещанием, Вулф протянул его мне, а сам, взяв нож для бумаг, вскрыл конверт. Содержимое он передавал мне постранично, предварительно прочитав каждый из листов сам. Похоже, я снова был в игре. Я читаю быстрее, чем Вулф, и потому к концу чтения практически его нагнал.

Завещание действительно составили хитро. Оно не проясняло со всей очевидностью, кому Перрит оставляет свои облигации и банковские счета – Ниро Вулфу или же «своей дочери», имя которой даже не упоминалось. Однако я не юрист, и, похоже, состояние по закону действительно должно было перейти ей. С другой стороны, мне показалось, что в завещании полно лазеек и Вулф, если бы он того захотел, мог попытаться наложить лапу на миллион Перрита. Содержание другого документа, того самого, что Вулф извлек из запечатанного конверта, имело исключительно технический характер. Документ также был составлен Шварцем и представлял собой длинный список облигаций и банковских счетов. Казалось, Перрит подготовил эту бумагу специально, чтобы облегчить задачу Вулфу, если тот вдруг решит прикарманить деньги. По сути дела, Дейзи давал Вулфу карт-бланш на любые действия. Если наш покойный клиент сидел рядом со Шварцем, пока адвокат составлял все эти документы, а потом еще печатал их на машинке, то у полиции теперь имелся ответ на вопрос, где убитый находился непосредственно перед гибелью и чем он там занимался.

Однако Перрит, похоже, не сидел без дела. Он тоже занимался писаниной. Часть бумаг из конверта была результатом его трудов. Письмо Перрита я прочитал в самую последнюю очередь и не торопясь. Оно начиналось следующим образом:

Перри-стрит, 391

Нью-Йорк

7 октября 1946 года

21:42

Мистеру Ниро Вулфу

35-я улица, 909

Нью-Йорк

Уважаемый сэр,

если я в Вас ошибся, значит сейчас я совершаю самый серьезный промах в своей жизни. Однако, полагаю, в ходе сегодняшней встречи я Вас достаточно хорошо изучил и могу на Вас рассчитывать. Не думаю, что в ближайшем будущем мне грозит смерть, и все-таки, если она меня настигнет, моя гибель повлечет за собой достаточно серьезные проблемы. Дело в том, что я хочу, чтобы моей дочери и дальше ничто не угрожало и чтобы она получила то, что принадлежит ей по праву. В этом и заключается определенная сложность…