Профессионал

Задумавшись о прошлом, я только в последний момент увидел подходившего сторожа.

«Что-то я совсем расслабился. Новая беззаботная жизнь, что ли, действует? Хм. Может и так», – ответил я сам себе.

– Чего задумался, парень?! Не вешай нос! – Бармет ободряюще улыбнулся. – Я знаю, все у тебя будет хорошо!

– Спасибо вам, сэр, за заботу.

– Да ладно. И не зови меня «сэр». Хорошо? Я простой рабочий человек, – дождавшись моего кивка головы, он продолжил: – Вот еще что. Я тут подумал… Ты можешь пока пожить у меня. Как на это смотришь?

– Не знаю даже, что и сказать. Вы так добры ко мне…

– Кончай, парень. Я же вижу, что тебе сейчас плохо. Поживешь у меня какое-то время, а за это время у тебя с отцом все наладится.

– Я согласен. Спасибо.

– Вот и отлично. Тогда пошли домой. Только сначала зайдем к врачу.

– Сэр, я себя хорошо…

– Не бойся. Дороти – хорошая женщина и ничего не сообщит полиции.

Дом, где жил Джим, был еще тем гадюшником. И это только своим видом. Потеки на стенах, отлетевшая штукатурка. Нет, в той жизни мне приходилось находить убежище в самых разных местах, среди которых были и такие, что по сравнению с ними этот дом вполне тянул на звание «Дом образцового содержания». Вот только нормальных, уютных мест в моей памяти было больше, именно поэтому я выдал такую оценку. С другой стороны, где еще мог жить ночной сторож? Но Бармет объяснил мне еще по дороге, что ему здорово повезло, так как его жилье находилось в получасе ходьбы от работы и не надо тратиться на транспорт.

Доротея оказалась добродушной и полной негритянкой, работавшей медсестрой в местной больнице. Обработав рану на голове, она быстро и умело сделала повязку, не забывая ругать извергов, которые так сильно избили бедного мальчика, но при этом не стала задавать ненужных вопросов, хотя, судя по любопытным взглядам, ей было интересно узнать подробности. На прощанье шлепнула меня по плечу и удовлетворенно заявила:

– Вот и все. Дня через четыре, малыш, придешь на перевязку. И больше постарайся не нарываться на неприятности. Идите, а то мне надо еще собраться и выспаться… – Увидев мой удивленный взгляд, пояснила: – Мне сегодня на дежурство, на сутки заступать.

Жилье Джима представляло собой «хрущевскую» однокомнатную квартиру, находившуюся почти в самом конце длинного коридора. Маленькая кухня. Совмещенный санузел и крохотная прихожая.

– Не волнуйся, парень, поместимся, – усмехнулся сторож, заметив, что я оглядываюсь по сторонам. – В кладовой у меня есть матрас и постельное белье. Как раз для такого случая. Чего смотришь? Когда-то у меня был приятель. Так мы с ним частенько пиво пили до полуночи, после чего он нередко оставался у меня ночевать. Вот только с год как его не стало. Сердце, будь оно неладно. Да не стой столбом, Майкл, присаживайся. Сейчас я разогрею нам мясо с тушеными овощами, а заодно мы подумаем, как тебе жить дальше.

Толком мы так ничего не решили, потому что после еды хозяина квартиры разморило, и он улегся спать, а у меня опять появилось время подумать над моей дальнейшей жизнью. Я уже успел рассмотреть себя в небольшом зеркале, висевшем в прихожей, поэтому представлял свою внешность. Довольно симпатичный мальчишка, четырнадцати-пятнадцати лет, крепкого, спортивного телосложения. Снова подошел к зеркалу. Было довольно странно смотреть на самого себя в образе подростка с чужим лицом. Отошел, сел за стол. Операция «Внедрение» прошла успешно. Поставленную задачу я выполнил в кратчайшие сроки: обрел временное жилье и прошел частичную адаптацию в новом для меня мире. Теперь надо было решать вопрос с деньгами. Плюс мои навыки. С этим набором я мог исчезнуть, раствориться в этом мире, да так, что меня никто до скончания века не найдет.

«Ладно, об этом через несколько дней подумаю, когда информации больше накоплю. 1949 год. Интересно, как сейчас там, в России? Впрочем, чего гадать. Разруха, продовольственные карточки и усатый вождь мирового пролетариата. Не хрен мне там делать. Дед еще сидит за колючкой. Его, дай бог памяти… в пятьдесят первом году выпустили, а после смерти Сталина реабилитировали. Только толку от этого! Столько лет… Да и черт с ними! Мне теперь не там, а здесь жить!» Затем какое-то время пытался хоть что-то вспомнить, но за исключением войн в Корее и Вьетнаме, а также даты убийства американского президента Джона Кеннеди, в голову ничего не пришло. Меня всегда мало интересовала история, да и моя работа, связанная с постоянными командировками и переездами, мало способствовала вдумчивому изучению этого предмета. Из точных наук мне ближе всего была анатомия тела человека, знание болевых точек, а как своеобразное приложение – нетрадиционная восточная медицина. Да, я знал про микроволновую печь, про кондиционер, про пиво в жестяных банках, про запуск спутника в космос, про компьютер, но что я мог сделать, не владея технической стороной вопроса.

Оставалось только знание языков. Я отлично говорил на английском и китайском языках, причем знал пару разных диалектов. Немного, в пределах спецкурса, знал немецкий язык. Обдумав это хорошенько, я все же решил, что ничего из этого не поможет мне заработать прямо сейчас денег. На данный момент пока было одно предложение. В разговоре Джим обмолвился, что его приятель как раз ищет парнишку для постоянной работы, если только никого не нашел за прошедшую неделю.

«Теперь попробуем разобраться с парнем, в чьем теле я нахожусь. Начнем с пожара. Там была куча людей, пожарные, полиция, врачи и журналисты. В таком случае есть шанс, что в вечерних новостях появится заметка. Да и полиция должна дать объявление о розыске мальчишки. Дадут приметы и все такое прочее. Три-пять дней, а потом кто-нибудь да меня узнает. Изменить внешность не могу, как и сбежать. Нужны деньги. К тому же меня уже должны искать бандиты. Как-никак я свидетель, да еще положил двух их людей. Думаю, что пару дней у меня есть в запасе».

После того как Джим проснулся, мы с ним пообедали остатками мяса с овощами, после чего он стал собираться идти к владельцу газетного киоска. Я был готов идти, как он неожиданно сказал:

– Посиди пока дома, Майкл. Вид у тебя какой-то бледный, нездоровый. Да и рубашка требует капитальной стирки, поэтому сделаем так: я сам схожу и договорюсь с Фредди. Если мы с ним все решим, то пойдем к нему завтра, с раннего утра. И еще. Мне надо зайти в магазин за продуктами, так что буду нескоро.

Сидеть просто так было скучно, включил радио, но там шла какая-то радиопостановка, выключил, зевнул и решил немного поспать. Разбудил меня уже Джим. С ходу сказал, что обо всем договорился с приятелем, и завтра мы пойдем устраиваться на работу. Весь оставшийся вечер я слушал историю жизни простого американца, который всю жизнь честно трудился, но в итоге так и не смог даже заработать себе на старость. Оказалось, что до Великой депрессии они с женой держали ресторанчик и сами готовили блюда.

– Когда этот проклятый день наступил, мы потеряли всё! Я всю жизнь трудился, Майкл. Чужого цента сроду не брал. Вот только в нашей стране честный человек не может быть богатым, парень! Кто у нас богачи? Продажные политики, гангстеры и кинозвезды! Кто владеет заводами и фабриками? Воры! Все они – политики, полиция, газеты – куплены и проданы не по одному разу! Все они продажные сволочи!

Ему явно нужно было выговориться, поэтому я делал вид, что внимательно его слушаю, когда нужно поддакивал, временами задавал вопросы. Так продолжалось до того времени, пока по радио диктор не объявил, что переходит к спортивным новостям. Джим сразу умолк, прибавил громкости и стал внимательно слушать диктора. Непроизвольно шепча или кивая головой, Бармет с головой погрузился в мир спорта, забыв о своих проблемах, обо мне, обо всем на свете. В отношении хозяина квартиры я уже сделал свой вывод: неудачник. Когда кризис заставил свернуть его дело, он не нашел в себе сил начать все с начала и покатился под откос. Вот только большинство таких людей озлобляется, а Джим сохранил в себе доброту и любовь к людям. Мне больше не хотелось слышать о трудностях жизни, поэтому я быстро разложил матрас, постелил белье и улегся. Потянувшись, невольно подумал: «Все-таки хорошо быть живым и здоровым».