Страница 11 из 37
– Двести ордов? Это грабеж!
Пока они торговались, я отошел в сторону и нашел тихий уголок – подальше от моряков. Никто меня не узнавал, никто даже на меня не смотрел – наверное, к счастью.
Я не мог поверить в то, что снова оказался на «Страдании». Из всех дурацких случайностей…
Нет, это не дурацкая случайность.
Я ни на секунду не поверил в то, что это случайность. Это сознательная удача. Направленная удача. В этом чувствовалась рука коварной Таджи.
Моя богиня. Таджа. Я мог бы поклоняться Тиа или Таэне или кому-нибудь еще из тысячи богов и богинь, которыми славится Куурская империя. Но нет, я должен был выбрать богиню капризного, жестокого шанса. Я всегда считал, что она склоняет чашу весов в мою пользу, но теперь это предположение казалось предельно наивным.
На меня нахлынуло парализующее дурное предчувствие.
Я закрыл глаза и вдохнул вонючий воздух гавани, собираясь с силами. Если кто-то меня узнал, если Тераэт или старуха зададут мне хоть один вопрос о «Страдании» или его команде, мне несдобровать. Джувал не хочет, чтобы я болтал о том, как попал в рабство: именно поэтому он и приказал сделать мне гаэш. Призрачные цепи впились мне в душу, гаэш, позволявший моим хозяевам управлять каждой секундой моей жизни, нависал надо мной, ждал возможности нанести удар.
Я стиснул камень цали, висевший у меня на шее. Он остался у меня только потому, что работорговцы не подозревали о его существовании. Тех немногих познаний о магии, которые у меня были, хватило на то, чтобы спрятать мою самую ценную (ну ладно, вторую по ценности) вещь у всех на виду. Возможно, Релос Вар сумел заглянуть за (как я подозревал) простую, банальную иллюзию[23]. Быть может, именно поэтому он так стремился меня купить. Я знал, что эта проклятая штука стоит дорого – дороже, чем «слезы звезд», которые я только что украл. Я прекрасно знал, на что способны люди ради того, чтобы завладеть Кандальным камнем (это название, кстати, казалось мне все менее забавным теперь, когда моя душа находилась в кандалах).
И, как я и предполагал, никто не осмотрел меня, когда меня передали членам Братства, – я ведь был голый.
Со вздохом я запустил пальцы под волосы и снял ожерелье с бриллиантами, которое прицепил к цепочке с камнем цали. «Слезы звезд» не были волшебными, и теперь я мог это подтвердить. Нет, они не волшебные, просто редкие и ценные камни, от которых не откажется и монарх.
Если я не ошибся насчет того, откуда взялось ожерелье, то эти камни были именно что королевскими драгоценностями – драгоценностями из казны самой могущественной империи в мире. Их украли из сокровищницы дракона, подарили богине и, наконец, подарили шлюхе в награду за, должно быть, самую дорогую ночь мирских наслаждений.
Эта шлюха, впоследствии ставшая хозяйкой борделя, вырастила меня.
Когда я вернусь в Столицу, то, возможно, подарю ей ожерелье во второй раз. Ола умрет со смеху. Получив целое состояние в виде «слез звезд», она сможет освободить всех рабов в клубе «Разорванная вуаль» и… Я не знаю. Возможно, Ола даже сможет платить им, если именно так они хотят зарабатывать на жизнь.
Я отказывался думать о том, что Ола, скорее всего, умерла – так же, как и многие другие люди, которых я любил. Даже мысль о том, что Турвишар де Лор, скорее всего, мертв, наполняла меня печалью, хотя в этом затруднительном положении я оказался именно из-за него[24].
Я пытался не думать об этом, но тщетно.
Я подбрасывал ожерелье на ладони, думая о других ожерельях, – особенно о том, которое сейчас намотано на запястье Тераэта. Забавно, что он не надел мой гаэш на шею. Мой дед тоже носил гаэш госпожи Мии на запястье. Оба словно хотели отстраниться от своих чудовищных деяний, обращаясь с управляющим амулетом как с временным украшением.
Я подумал о том, когда именно Детик заглянет в бархатный мешочек и поймет, что продал меня за несколько звенящих медных браслетов – тех, которые и так принадлежали ему. Наверное, он уже это узнал, но при всех мерах предосторожности, которые принял Тераэт, чтобы уйти от погони, шансы аукционного дома выследить нас были невелики.
Возможно, за такую ошибку Детика казнят. Эта мысль вызвала у меня улыбку, хотя я и понимал, что сейчас веду себя как лицемер: в Кууре у меня были знакомые, связанные с работорговцами. Однако они не владели мной. А Детик владел, и я надеялся, что он сгниет.
Одеждой мне служила только черная накидка Тераэта, поэтому я привязал ожерелье со «слезами звезд» поверх своего, в надежде спрятать его под высоким воротником и за иллюзиями, созданными Хамезрой. В поездке я буду держаться подальше от посторонних глаз и изучать «слезы звезд» до тех пор, пока они не станут еще одним материалом, который я умею прятать.
Когда я вернулся, переговоры Тераэта и Джувала подходили к концу. Хамезра уже стояла рядом со своим сыном. Деньги перешли из рук в руки, и один из моряков показал нам крошечную каюту с двумя двухъярусными койками, где мы (в теории)[25] могли спать в течение всей поездки.
Через полчаса после нашего появления перевозящий рабов корабль под названием «Страдание» поднял якорь и вышел в море.
6: Отец Грача
(Рассказ Коготь)
Тридцать пять шагов от фонтана в центре дворика, усаженного цветами, до лестницы в его задней части. Две ступеньки, затем коридор. Слева – дверь в комнату Олы, а за дверью справа еще одна лестница. Еще десять ступенек, небольшой поворот, еще десять ступенек, затем дверь.
Сурдье знал этот путь наизусть, и это было весьма кстати, поскольку он ни разу его не видел.
Слепой музыкант открыл дверь, нахмурился и вздохнул. Его сын храпел…
Кирин, тебе это неприятно?
О, какая жалость. Наверное, ты только что понял, что Сурдье – часть моей коллекции воспоминаний. Ты тоже, хотя и в меньшей степени.
Ты этого не знал? Ой…
Ну, теперь знаешь, утенок. Сурдье – часть меня, и он действует весьма энергично. Он так хочет защитить тебя. Отцовская любовь – такая сильная.
Во гневе ты очарователен.
Ну так вот…
Его приемный сын храпел на одной из кроватей, втиснутых в кладовую, которую превратили в жилую комнату. Им двоим хватало места, пока Кирин был мелким, но с тех пор парень повзрослел и вытянулся.
Теперь они едва здесь помещались.
«Это лучше, чем ничего, – подумал Сурдье. – Если бы нас вышвырнули на улицу, было бы хуже».
Жаль, что он никак не может втолковать это своему неблагодарному сыну.
Он подозревал, что, к сожалению, его сын все прекрасно понимает. Как бы ни притворялся Сурдье, что они ходят по лезвию бритвы и во всем зависят от милости хозяйки борделя, его угрозы были выдуманные. Госпожа Ола никогда их не выселит. Но он бы предпочел, чтобы Ола не сводила на нет все его усилия. Время от времени мальчишку следовало учить уважению.
Сурдье ненадолго прервал свои размышления, чтобы ткнуть тростью в спину сына.
– Кирин, вставай! Ты проспал.
Его сын застонал и повернулся на другой бок.
– Еще не время!
На этот раз Сурдье ударил палкой по бамбуковой кровати Кирина.
– Вставай, вставай! Ты что, уже забыл? Сегодня мы играем в доме Ландрила Аттулимы. А госпожа Ола хочет, чтобы мы подготовили ее новую танцовщицу. У нас полно дел, а ты не спал всю ночь, так? Никчемный мальчишка, что я говорил тебе про воровство?
Его сын сел на постели.
– Папа.
– Твое счастье, что я слепой, а то отколошматил бы тебя так, что ты бы сидеть не мог. Мой отец такой глупости бы не потерпел. Ты музыкант, а не уличный воришка.
Кровать скрипнула: Кирин спрыгнул на пол.
– Музыкант – это ты. А я просто пою, – озлобленно ответил он.
23
Это распространенная ошибка. На самом деле, первое выученное заклинание может быть довольно сложным. Тот, кто не знает своих пределов, иногда получает значительное преимущество.
24
Я, разумеется, не умер. Кроме того, я отвергаю утверждение о том, что в этой ситуации он оказался по моей вине. Я в лучшем случае сообщник, но не более.
25
В койке на невольничьем судне, построенном в Жериасе, обычно может удобно устроиться человек ростом до 5 футов 2 двух дюймов. Для сравнения: рост среднего куурца – 5 футов 6 дюймов, среднего жериасца – 5 футов 8 дюймов, а среднего ванэ – 6 футов 2 дюйма. Поэтому на вопрос «кто может удобно устроиться на такой койке?» следует отвечать «никто». Это – яркий пример того, что работорговцы из Жериаса стремятся извлечь максимум выгоды из доступного пространства, даже за счет пассажиров, оплативших свой проезд.