Рубиновый Ключ

– Ничего себе! – наклонился Месива. – Она такая красивая…

Он вытянул палец, чтобы погладить просвечивающееся крыло.

Требух схватил его за руку и гаркнул:

– Осторожно, Месива! Их легко напугать. Коснёшься не так, и она обратится в солёную воду!

Краем глаза он едва заметил, как мальчик кивнул и выронил банку.

Бабочка вспорхнула в поисках нового насеста. Требух пригнулся. Месива не успел. Она опустилась ему на нос, потревожив крыльями кончики его ресниц.

– Не… шевелись… – прошептал Требух.

Месива корчился от каждого движения крыльев. Его лицо сморщилось. Глаза затопила паника. Что-то надвигалось. Требух задержал дыхание.

Казалось, Месива сейчас заплачет. А затем он не мог больше терпеть. Он чихнул.

Требух взвизгнул – перепуганная морская бабочка плеснула на лицо Месиве горстью солёной воды.

– Кому сказал – не трогать! – закричал он и шлёпнул по рукам Месиву, когда тот попытался вытереть лицо. – Не пугай её, иначе она больше никогда не появится!

– Я ничего не делал! – запротестовал Месива с красными и слезящимися от солёной воды глазами.

Требух суетился вокруг, полный решимости спасти бабочку. На секунду они оба совершенно забыли о караульных обязанностях.

И этой секунды хватило, чтобы Фин прошмыгнул мимо (и выскользнул из их воспоминаний) на мерессианский корабль.

Фин ничего не мог с собой поделать: он улыбался. У него ушло почти всё утро, чтобы раз за разом во время повторяющейся болтовни выяснить у этих двоих их слабости. Но оно того стоило. Ну у них и лица были!

Поднимаясь по доске, Фин осматривал мерессианский корабль-храм. Он был почти полностью сделан из занудуба, разумеется. Занудубная древесина была самым скучным материалом во всём мире, настолько, что даже магия Пиратской Реки её не брала. Поэтому в плавании по Реке эта древесина была незаменима. «На курице далеко не уплывёшь», – поговаривали моряки на причале, и все вокруг горячо кивали: всегда находились глупцы, пытающиеся выйти в воды Реки на лодке из обычного дерева, да только она очень быстро обрастала перьями.

Но занудубная древесина была единственной занудной деталью этого корабля. Живя в одном из самых оживлённых портов Пиратской Реки, Фин успел повидать немало странных судов. Но обычно корабли всё же выглядели как корабли. Этот же скорее напоминал лес.

Во-первых, судно было круглым, как чаша. Во-вторых, мачты стояли без всякого порядка, будто выросли из палубы, и их реи-ветви переплетались, создавая крону из маленьких парусов. Всю поверхность корабля от ватерлинии до верхушек мачт покрывала резьба, изображающая странные места, странных людей и вещи, о которых Фин никогда не слыхал.

Рисунки немного пугали, это точно, зато лазить по кораблю было одно удовольствие. И жутковатая резьба устраивала Фина куда больше, чем перспектива прокрадываться мимо патрульных. Он прополз вдоль уродливой рыбины верхом на коне с павлиньим хвостом и нырнул в ближайший орудийный порт.

Ему в лицо пахнуло чем-то острым и пряным. Это явно был камбуз. Каюта была заставлена низкими обеденными столами, на полках вдоль стен теснились бутылки с пряностями, а в центре булькал огромный металлический котёл с табличкой ВОРОВСКОЕ РАГУ.

Фин сглотнул: «Очень смешно». Затем его посетила хулиганская идея. Что бы на самом деле ни варилось в этом котле, оно пойдёт экипажу на ужин. Фин порыскал по карманам куртки и нашёл рвотные пилюли Эд и Тэда. Развернув парочку, он с озорной улыбкой бросил их в булькающую жижу и хихикнул:

– Вот это я понимаю – воровское рагу.

Он уже хотел выйти за дверь, когда услышал снаружи:

– Выгоняй рабочих.

Фин вжался в стену и затаил дыхание, стараясь стать как можно тише и незаметнее.

– Они ещё не всё починили, – сказал второй голос. – И скоро обед, мы…

– У нас нет выбора, – перебил первый голос, хриплый и густой, он будто тёркой царапал уши Фина. – Прошёл слух, что Оракул уже в Пристани. Нельзя допустить, чтобы он поднялся на борт. Отчаливаем немедленно.

Фин опять сглотнул и сместился чуть в сторону, где он мог видеть отражения говорящих в стоящих у дальней стены кастрюлях. Первый голос принадлежал высокому худому существу, чьё тело покрывали смертельно опасные на вид колючки.

«В компанию его явно редко зовут», – подумал Фин.

– Мы вообще не должны были бросать здесь якорь, – продолжил колючий охранник. – Каждый карманник этого города днями напролет пожирает нас глазами, как жареного цыплёнка.

– Ну хотя бы погода хорошая, – попытался ободрить его собеседник, громила с лицом, больше напоминающим бычью морду.

Человек-колючка устало покачал головой.

– Я не питаю надежды, что Оракул решит устроить пикник. А теперь шевелись! – приказал он и ушёл.

Парень с бычьей мордой двинулся за ним, затем остановился и свернул на камбуз.

– От одной ложечки ни с кого не убудет, – сказал он в никуда и на цыпочках прокрался к котлу с воровским рагу.

Фин распластался по стене, абсолютно неподвижный. Бычья Морда зачерпнул ложкой ароматную жижу и издал протяжное флюу-у-у-у-урп. Чмокнул пару раз губами и направился назад к двери. На выходе он громко и удовлетворенно рыгнул и скрылся из виду.

«Я почти попался», – подумал Фин. У него едва не подкосились колени. Он подождал, пока пульс не придёт в норму, затем тоже выскользнул из камбуза и открыл узкую дверь в конце коридора.

За ней начинался мостик, тянущийся через открытое пространство высотой в несколько палуб и площадью почти во весь корабль. Горящие внизу курильницы отбрасывали красно-оранжевые всполохи на гигантские мачты, что пронзали квартердек и уходили вниз до самого корпуса.

В центре стояла огромная статуя мужчины в белой мантии, держащего большой золотой сосуд, едва не касающийся потолка. А несколькими палубами ниже от края чаши в полу был бассейн, в воде которого отражалось пламя курильниц.

Но даже не это привлекло внимание Фина. Потому что вся эта огромная галерея была заставлена сотнями витрин, полных всевозможных ценностей. Он никогда не видел сокровищницы таких размеров.

У Фина едва слюнки не потекли при виде всего этого. Он постарался собраться. Письмо не врало насчёт ожидающего его здесь богатства. Но сначала он должен был найти ключ. А согласно письму, ключ был спрятан в каком-то сейфе вместе с главным кладом.

Фин посмотрел по сторонам в поисках чего-то похожего на сейф или упомянутое в письме звёздное небо. Ничего. Не то чтобы он ожидал чего-то иного: это было бы слишком просто. Если он хочет узнать, где его мама, ему придётся спуститься и отыскать главные корабельные ценности. Он оглянулся, прикидывая, как было бы быстрее всего добраться до нижней палубы.

Тянущиеся во все стороны мостки и лестницы создавали многоярусный лабиринт. И каждый переход и перекрёсток, как Фин быстро заметил, были заняты охранниками в фиолетовой форме. Все они направлялись в его сторону: близилось время обеда, а камбуз был прямо позади Фина.

Нельзя было терять время, и бежать тоже было некуда. У него не осталось выбора: он перепрыгнул через верёвочное ограждение и ухнул в темноту.

Каждый сирота Пристани Клучанед умел три вещи. Первое – это лазить. Не сосчитать, сколько раз Фин висел вниз спиной на самодельных арках, терпя дрожь и боль в мышцах рук и ног в ожидании, пока толпа (или городской караульный, или его очередная разгневанная жертва) не скроется вдали. Он вознёс мысленную хвалу всем тем неприятным воспоминаниям, глядя на проходящих под ним охранников, спешащих отведать воровское рагу.

Фин улыбнулся. Они понятия не имели, что их ждёт.

Дождавшись, когда опасность минует, Фин начал медленно и осторожно спускаться с одного мостика на другой. Наконец он спрыгнул на нижнюю палубу, прямо перед дорогущей на вид витриной. Он не смог удержаться и заглянул внутрь.

Его взору предстала пара красивых ножей – начищенные лезвия, украшенные жемчугом рукояти. Идеальны для лазанья, взлома и прочих превратностей воровского дела. Фин знал, что риск не стоил свеч: его ждали ключ и главные сокровища. Но он же должен был принести что-то в подарок Ставику…