Радужная вдова

О том, что Игнат «ушел» со службы, Лютый даже не догадывался. Он узнал об этом за неделю до свадьбы своего младшего братишки от самого Игната – да так, мол, работаю сейчас в частном охранном агентстве…

– Ну-ну, – произнес Лютый, – ладно, на свадьбе поговорим. Я вышлю за тобой машину… Черт, Ворон, все мои предложения остаются в силе, не забывай. – Лютый сложил трубку своего мобильного телефона. – Вот сукин сын, – пробормотал он, – в частном охранном агентстве… Я ему устрою агентство!

Уже много раз Лютый пытался переманить Игната, прекрасно понимая, что на своей службе тот не получает никаких особых материальных благ. Он сулил Ворону большие деньги, просил возглавить службу безопасности всей своей корпорации, пытался объяснить, что ему действительно необходим по-настоящему свой человек, на которого можно положиться. Игнат отказывался. То ли из-за фанатичной влюбленности в свою работу, то ли из гордости, то ли по каким-то вовсе не ведомым Лютому мотивам. И вот теперь какое-то гребаное охранное агентство…

– Я ему устрою, – снова проговорил Лютый, – совсем сошел с ума!

Лютый посмотрел на свой мобильный телефон, и вдруг какое-то странное, тревожное предчувствие кольнуло его. Интуиция, которая редко подводила… Он провел рукой по лбу, потом взялся за переносицу. «Наверное, я просто устал, – подумал он, и вслед за этим неизвестно откуда вторглась внезапная мысль: – Как было бы хорошо, если б все свадебные мероприятия взял на себя Игнат. Охраны будет немало, и со стороны невесты тоже, но все-таки…»

Лютый попытался отогнать от себя дурные мысли: «Ну что за бред?.. Что, звонить Игнату за неделю до свадьбы, мол, братан, нужна твоя помощь? А с какого хрена? Потому что мне в башку всякая дурь прет?» Лютый подумал: он столько раз уже звал Игната, что недельку можно и подождать. Игнат у нас гордый, ну что ж, Лютый тоже гордый. Подождет недельку.

Но это темное, тревожное ощущение не отпускало. Беспокойство? Нервы? Черт, может, надо что-то сделать, пока еще не поздно? Но вот что?

Позвонить?

Что значит – «пока еще не поздно»?

Лютый снова посмотрел на мобильный телефон. Может быть, он действительно за последнее время прилично устал. Потому что отверстия микрофонной трубки, обычной, знакомой и вовсе не угрожающей телефонной трубки – отверстия, в которые надо говорить, – показались ему огромными черными пустотами. Зловещими провалами.

Что значит «пока еще не поздно»?

Автомобиль с эмблемой «линкольна» над радиатором подкатил к дому Ворона за десять минут до двенадцати, и сейчас рыжий водитель и его молодой напарник с удовольствием пили холодную колу – дни стояли жаркие.

– Говоришь, он его друг детства?

– Ну да, вроде того. – Водитель посмотрел на свои часы «Омега», подарок Лютого. Как-то водитель похвалил их, и Лютый просто снял хронограф со своей руки – бери. Часы стоили не меньше пяти тысяч баксов. Водитель отказывался, но Лютый настоял, а потом пошутил – только не вздумай хвалить мою жену, не отдам. Водитель его хорошо понял – ему сделали подарок, но и преподали урок.

– По-моему, школьный еще. Двенадцать, надо звонить. Договорились – с двенадцати до половины первого.

– Надо же, собственную машину выслал, да и тебя за руль… Какой, говоришь, у него телефон?

– Я ничего не говорю. Вон там записан.

– Да… Так, Воронов Игнат, чего-то начирикано…

– Это Лютый писал.

– Я и говорю. У них чего – общие дела?

– Не знаю. Знаю только, что друг детства.

– А чего человек в такой мунькиной жопе живет?

– Чужая душа – потемки.

– Верно.

– Ты не слишком много вопросов задаешь?

– Я?..

– Как то, как се… Ты, часом, не мент? – Водитель беззлобно усмехнулся.

– Ты чего, сегодня не с той ноги встал? Просто Лютый… очень необычный человек.

– Верно. Золотой человек. А у тебя есть слово-паразит.

– Какое?

– Слово «чего». И знаешь… это не самое лучшее слово для паразита. Когда-нибудь можешь нарваться на серьезные неприятности. Поверь мне, я не со зла говорю.

– Ладно. О, дозвонился.

Игнат надел светло-серые джинсы, мягкие кожаные туфли и хлопчатобумажный фиолетовый свитер. В агентстве у шефини он взял напрокат безумно дорогой светлый блузон-пиджак, который сразу же окрестил «сутенерским», и очки «Рей-Банн». Игнату было не привыкать менять внешность. Лицо он протер солью, и теперь оно выглядело свежим, как после поста, а воспаленные от вчерашней пьянки глаза закапал «визином» и спрятал под солнцезащитными очками. Вот вроде бы и все.

– Боже мой! – восторженно произнесла его ночная гостья. – Да тебе можно отправляться в Голливуд!

– Что я и делаю, – сказал Игнат в некотором смущении. Потом посмотрел на девушку. Теперь она выглядела явно лучше, чем с утра. Да нет, она была просто хороша, похмелье помешало вовремя это понять.

– Совсем другой человек – великолепно выглядишь, – она весело присвистнула, – так изменился.

– Спасибо. А ты просто великолепно выглядишь, тебе не надо меняться. Тебе в жизни повезло больше.

– Зря смеешься. С утра твое лицо было похоже на… на дыню! – Она улыбнулась.

Игнат протянул руку и почти дотронулся до ее груди. Но не коснулся ее.

– У тебя здесь две превосходные дыни.

– И на том спасибо. – Она теперь рассмеялась, потом пристально посмотрела на Игната. – Ты хоть что-нибудь помнишь?

– Когда вспомню – скажу.

– Ладно, не мучайся. Просто… мне было хорошо.

– После этого мы должны поцеловаться, а потом пожениться.

– Почему?

– Так бывает в кино. И еще детей нарожать. Ты, кстати, любишь кино?

– Почему утром ты не захотел меня?

– Это не ответ.

– А если ответ?

– Тогда я хочу тебя сейчас.

Игнат понял, что делает, когда уже прижал девушку к себе. Он с какой-то шальной веселостью подумал, что, наверное, до сих пор пьян или просто сходит с ума: внизу его ждет автомобиль и незнакомые люди, он одет в костюм, который стоит две его зарплаты, и теперь, словно действительно герой какой-нибудь дешевой эротической киношки, он за пару минут собирается трахнуть свою юную гостью. Великолепно! Прямо плейбой. Но в последнюю минуту он почувствовал бешеный прилив желания, почувствовал, как ее рука расстегивает пуговицы на джинсах и с силой сжимает его тело; он услышал ее стон и, не снимая очков, впился губами ей в шею. Ее кожа оказалась бархатной и чуть смугловатой. Девушка была в широкой юбке, и Игнат быстро стянул с нее черные трусики, провел пальцем по внутренней части бедра. Поднял ее ногу, снова прижимая девушку к себе, и опять же с каким-то веселым удивлением обнаружил, что она давно готова к любви.

– Сладкий, – прошептала девушка, и Игнат почувствовал, что по ее телу прошла волна легкой дрожи. Теперь он уже нежно коснулся ее груди.

– Две чудные дыни…

Игнат приподнял девушку; она была легкой, ее волосы пахли какими-то удивительными, неведомыми растениями, которые всегда распускались в конце мая на юге, – воспоминание, оставшееся от детства. Мышцы налились сталью, Игнат еще чуть приподнял девушку, они радостно улыбнулись друг другу.

– Развратница, – хрипло и низко произнес Игнат, понимая, что сладостный ком подкатил к горлу и теперь будет мешать говорить.

– Повтори это еще раз.

– У тебя не только две превосходные дыни, у тебя еще… – И он вошел в нее, вошел в ее горячее зовущее лоно. Потом отпустил руки, перестал ее поддерживать…

– О, маммаа… – простонала девушка, обнимая Игната за шею и пропуская его все глубже и глубже.

«Черт, я не мама», – подумал Игнат. Сладостный ком растаял. Вернулась прежняя, чуть циничная веселость.

…Она кричала довольно громко, и Игнату пришлось зажать ей рот, и она поймала губами его пальцы, а на полу, в ногах, путался и урчал Брынза.

– Мама миа! – стонала она. – Сладкий…

«Кто такая “мама миа”?» – подумал Игнат и снова почувствовал, что в любой момент может расхохотаться. С каким-то неожиданным холодным резоном он решил, что вряд ли все это – профессиональный писк, положенные на работе стоны; ведь она ему ничего не должна, и, возможно, ей действительно хорошо. Что ж, тоже пойдет, по крайней мере известен минимум один человек, для которого этот день начался хорошо. Потом, уже в предвосхищении наступающего оргазма, он предположил, что, возможно, таких людей все же окажется двое, а потом он услышал, как зазвонил телефон, и подумал, что, конечно же, Брынза должен быть здесь – ведь в коридоре снова пахло самкой.